Хранительница Грез - [14]

— Вы должны увидеть чемпионат по лаун-теннису. В прошлом году я был на Уимблдонском турнире. Эффектное зрелище.

— Если вы не видели бокса кенгуру, то вы не видели эффектного зрелища. О, это просто захватывающе!

Аплодисменты и возгласы, приветствующие каждый новый огненный узор, то и дело прерывали их беседу.

Природа, однако, тоже не дремала и устроила состязание с фейерверком. Крупные дождевые капли, предвещая приближающийся шторм, застучали по затрепетавшим от порывов ветра зонтиков над столами. Кое-кто поспешил укрыться от непогоды в ближайших кафе.

— Мне кажется, нам лучше вернуться на паром, — заметила Энни. Она не хотела провести ночь в одном из пользующихся сомнительной репутацией отелей Мэнли и тем более иметь амурные дела с графом или с любым другим мужчиной.

Иногда ее интересовало, почему она равнодушна к сексу. «Даже животные Времени Грез этим больше интересуются, чем я», — подумала Энни и улыбнулась собственным нелепым мыслям.

Время от времени некоторая сексуальная холодность озадачивала Энни. И тогда она чувствовала себя опустошенной и одинокой. Порой Энни злилась на свою карьеру, сделавшую невозможной явную связь с мужчиной. В большинстве же случаев она стеснялась собственной роли, ощущая себя цирковым жонглером, который старается не уронить мяч.

Паром, исхлестанный косым дождем, раскачивался в закипающих волнах. Пассажиры ретировались с палубы в единственную каюту. Беззаботные улыбки на их лицах исчезли, уступив место беспокойству. Возле стен по периметру каюты стояло несколько скамеек. Но никто не предложил сесть ни графу, ни самой известной в Австралии женщине. Это был новый мир, без предрассудков, свойственных Старому Свету.

Если Альфред и разозлился, то не подал виду, чувствуя, что не может сделать ни шагу в сторону, так сильно была набита каюта людьми. Ноздри улавливали душный запах тел, неприятный запах несвежего белья и дешевого одеколона.

— Давай выйдем отсюда, — предложила Энни.

— Ха, это несерьезно. Там черт знает что творится, и я предпочитаю задыхаться в каюте, чем мокнуть под дождем.

Но Энни упрямая. Ничуть не заботясь о том, что могут о ней подумать окружающие, своенравная девушка оставила недавнего знакомого в каюте и выбралась наружу. Ветер тотчас хлестнул ее по лицу, и Энни, пошатнувшись, прислонилась к переборке. Стараясь сохранить равновесие, она наклонилась и медленно пошла против ветра по скользкой от дождя палубе. Волны бросали паром как игрушечный. Молнии раскалывали небо и освещали кромки бешено несущихся облаков.

Энни руками в мокрых окаменевших перчатках в поисках опоры ухватилась за перила. Дорогой шелк платья намок и был безнадежно испорчен, а растрепанное страусиное перо больно хлестало по лицу. Башмаки намокли, в них хлюпала вода, а чулки были влажными и холодными.

Она торжествующе рассмеялась.

— Вы теперь баныпи (Баныпи — персонаж ирландской мифологии.), — мужской голос перекрыл рев ветра.

Энни обернулась и увидела Райана Шеридана. Встреча оказалась совершенно неожиданной. Они с Шериданом встречались очень редко, пожалуй, только на ежегодных советах директоров компании «НСУ Трэйдерс». И каждый раз он был подчеркнуто холоден с ней, почти невежлив.

Его черные волосы налипли на лоб, и скулы, брюки и сюртук, намокшие от воды, прилипли к телу, как вторая кожа. Капли дождя блестели на губах и стекали по щекам. В глазах мужчины горело то же самое возбуждение, которое испытывала и молодая женщина. Освещаемые вспышками молний, они смотрели друг на друга.

— Чудесно, правда? — прокричала она. — Какое неистовство природы!

— Неудержимое, мисс Трэмейн, — и добавил, нежно щекоча губами ее ухо, — или опасное?

Энни стучала зубами от холодного западного ветра. Все ее существо переполнял восторг:

— И то, и другое.

Шеридан усмехнулся, зубы неестественно блеснули на фоне загорелой кожи:

— Эта проклятая погода забьет вас до смерти. Разрешите помочь? — И, не дожидаясь согласия, он сдернул с ее головы шляпу со страусиным пером, хлеставшим Энни по щекам, и отшвырнул прочь.

Мгновением позже она увидела, как шляпа упала в бушующие волны и пропала из виду.

Смеясь, Энни обернулась к Райану. — Спасибо большое. Она мне так надоела.

Затем девушка распустила волосы, которые сразу же взвились вокруг ее головы, образовав нимб, и властно разметались по плечам. В ее возрасте распускать волосы было почти все равно, что раздеться перед мужчиной. Шеридан пристально посмотрел на Энни. От волнения у обоих перехватило дыхание.

— Я совершил ошибку, — сказал Райан. — Я позволил освободиться вашей самой грозной силе.

— Моей силе?

— Вашей женственности.

Женственность. Энни никогда не считала себя особенно женственной. Скорее наоборот.

Чуть левее по борту показались огни Сиднея. Энни поспешно попыталась собрать свои непослушные кудри и перевязать их лентой. Но попытка не увенчалась успехом.

— Позвольте мне, — Шеридан осторожно взял ее за плечи и аккуратно, почти нежно развернул. Собрав волосы в горсть, он стянул их у нее на затылке в пучок своим галстуком.

Спустя какое-то время паром вошел под защиту сиднейской бухты, где вода была спокойнее. Некоторые из пассажиров осмелились выйти на палубу, невзирая на дождь, правда, уже начинающий стихать.