Хранители времени. Интермедия - [9]

~ *~* ~

— Варон залэз балшой сасна и начал пасылат всэх на…

Новый аарт был длиннее других и куда сильнее. Чертог перемещений снова исчез, и купол со всех сторон обступили высокие деревья с лиловой листвой. Трава была фиолетовой, небо — оранжевым, в воздухе летали крылатые коровы, а на соснах росла редиска. Заезжие барды почему-то вспоминали садовода Мичурина, который "полез на ёлку за укропом, а его арбузами завалило". Сивер утверждал, что изменения восприятия являются результатом применения многослойной иллюзии или вдыхания пыльцы растений, провоцирующей возникновение галлюцинаций. Барды нагло ржали и говорили, что чародею просто лилово все, что не фиолетово, а Сивер, конечно, хороший парень, но когда столько пьёшь, закусывать надо!

Полуэльф хмурился, принимая смех на свой счёт, и шептал под нос мелодичные заклинания на старо-эльфийском языке. Ярок удивлялся, что заклинания не срабатывают, пока Леориэль не перевела пару красиво звучавших выражений на всеобщий. Её товарищи покраснели, Аринх уткнулся лицом в ладони, хрюкая от хохота.

Чтоб в лэс всэгда биль дружба-мир, варон в ратан ваткнулы сыр…

А тем временем на поляне, заросшей ядовито-зелёными цветами, странные люди в костюмах животных делали… э-э-э… занимались… в общем, играли в жестокие игры. И пока мужская половина компании кроме Аринха и Сеи, уставившись в пол, брезгливо поджимала губы, женская прилипнув к голубому экрану… простите, к защитному куполу, следила за представлением. А между ними металась разъяренная Малинка и, брызжа слюной и тряся ядовито-розовыми лохмами, призывала друзей сказать: "Нет!"

Щёль гордый звэр лысыц. Скучаль. Увыдэль сыр и за торчаль…

— Пропаганде гомосексуализма и детской порнографии! — любезно подсказали барды. — Флаг тебе в руки, лохматка, и барабан на шею!

— Флаг зачем? — не поняла дриада, слегка обидевшись на «лохматку».

— Помахать! — гнусно усмехнулись пришельцы. — Тряпочка у тебя есть?

Малинка растерянно потеребила завязанный на шее шелковый платок.

— Вот в него молчи, не порти людям праздник!

— Где вы людей-то видите… — надулась девушка, смутно догадываясь, что над ней… как же это… прикалываются?

Хадиль вакруг питнадцать круг, пабиль рекорд, и молвиль вдруг…

Хранитель декламировал стих с чувством, с толком, с расстановкой, а Аринх, надуваясь от гордости — и на его улицу пришёл праздник — записывал "шЫдевр народной мыслИ" на листке, пожертвованном Ларвеором. Барды попытались было спихнуть его с небес на землю и заявили, что в их мире гоблинов не водилось никогда и "если в стенах видишь руки, успокойся, это глюки"! Рыжий гад задрал нос чуть ли не до потолка и, во-первых, посоветовал пришельцам сходить к целителю, ибо: только слепоглухой и убогий может спутать жёлтого орка с этими плешивыми с-с-с…уществами ("Орки, гоблины… Какая разница?" — удивились барды). Во-вторых, сказал, что нех…орошо называть именитого князя серой макакой или гоблином, что суть одно. И, в-третьих, изрёк, что "ежли человечьи буркала живого орка не видали, это не значит, что нас нет!"

Почему князя? Потому, что он был князем. То есть, не был. Но вполне мог им стать, если бы его не застали за распитием контрабандного спирта с эльфийским шпионом из священных чаш клана и не вынесли (вытолкали, если бы он мог идти) за границу становища вместе со шпионом. Тем шпионом, кстати, был Сейеанно леэ Кьелеанош ди'Вуорнэй или просто Сея. То есть не был.

Чэго ты, геноцвале, ждёщь? Ы сам нэ ещь, и нэ даёщь?

Не в смысле, не был шпионом, а не был эльфийским — он был шпионом сирен. Но Собрание Старших сочло чуть ли ересью мысль, что пустоголовые болтушки, которым бы только песенки петь да моряков топить, способны кого-нибудь куда-нибудь заслать. Тем более шпиона. Тем более к оркам. В безводные (!) степи. И Сею приписали к эльфам, которые в тех краях имели обширную и разветвлённую агентуру. Остроухие жутко оскорбились: они-то знали, что из барда шпион — как из тыквы пион, и отношения между двумя расами, и так не шибко тёплые, совсем заиндевели. А потом случилось то, что назвали Возней на Крысином кладбище и…

Не будем о грустном.

Ы толко дразнищь свой еда с балшой апасний висота?

Сейчас неудачливый шпион сидел с остекленевшим взором и блаженно улыбался: после десятка пилюль из сушеных тритонов чувствовал он себя так, словно его хлебной лопатой по темечку огрели. Нет, что вы, он не употреблял наркотиков (а также не пил, не курил, в карты не играл… не верится, да? И правильно. Но не пойман — не вор, а за руку «шпиёна» не ловил даже Ларвеор). Однако, "современное искусство" как окрестили глумливые барды чародейскую лирику, просило. И даже не просило — требовало.

Варон паслаль бы звэра на, но сыр ва рту тарчит — хана!

Птыц чёрний лапка изогнул и [вырезано комитетом по цензуре].

Воином Сея был превосходным — других в ВД и не брали, но как у всякого барда мозги у него работали немного иначе, чем у обычных людей и нелюдей. Он не боялся ни демонов, ни темноты, ни змей, ни крыс, ни подземелий, зато от детишек шарахался как гарпия от зеркала. Однажды он голыми руками вырвал сердце из груди огра, полюбовался, как оно трепещет у него в ладони, раздавил и пошёл на свидание, а назавтра — плакал, залечивая лапку помойной кошке. Он не пил молока (нехорошо коровок обирать), не ел ни мяса (бедные телятки/овечки/кролики!), ни яиц (из них птенчики вылупляются), а кожаные доспехи и меховые куртки носил как святой Ёпт вериги. Поэтому, едва очередной аарт ("Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу…") материализовал в зале трёх маленьких девочек в белых платьицах и громадного бурого медведя, бард бросил в рот успокоительную пилюлю (на всякий случай). И даже как-то пережил первые две строчки. Но когда после слов "С корнем выдрали язык, наступили на кадык", девчушки с леденящими душу воплями налетели на несчастного топтыгина…