Хранители - [10]

Когда прозвенел звонок к обеду, он вышел вместе со всеми, но потом незамеченным прокрался обратно. У всех мальчиков были маленькие чемоданчики для изредка разрешенных визитов к родственникам. Роб сложил в него самое необходимое: письма матери, ее фотографию, сменную одежду, зубную щетку, плитку шоколада, которую удалось спрятать. Он выскочил из корпуса и, пробираясь самой глухой тропкой, пошел к главным воротам.

До шоссе было довольно далеко, последние метры он уже бежал. На счастье, долго ждать не пришлось, и через несколько минут, плавно скользя вдоль подземных электрифицированных рельсов, подкатил автобус. Роб опустил к щель монетку и прошел на заднее сидение. В автобусе было еще пять пассажиров.

За полдень распогодилось, через стекло автобуса ласково пригревало солнце. Машин на улицах было немного – обычно в погожие дни большинство людей стремилось уехать из Лондона к морю или куда-нибудь поразвлечься. Роб чувствовал отчаяние. Перед глазами мелькали улицы. Сомнения не давали покоя мальчику. Зачем он вообще сюда приехал? Его схватят раньше, чем он доберется до границы, и отправят в интернат. А потом? Новое, еще более тяжкое наказание – «официальное» и «неофициальное». Вдобавок, прицепят на запястье унизительный радиопередатчик, который будет сообщать о его передвижении. О второй попытке бегства можно и не мечтать.

Пока не поздно, надо возвращаться. Но удастся ли проскользнуть незамеченным? А если – нет? Автобус обогнул Трафальгарскую площадь. На солнышке чинно расхаживали голуби; били фонтаны; с плексигласовой колонны, сменившей каменную, взирал Нельсон. Нет, решил Роб, он ни за что не вернется, и постарается не попасться им в руки.

У вокзала подвесной дороги он выскочил из автобуса и нырнул в первую попавшуюся будку видеофона. Там, поглядывая в карманное зеркальце, нет ли слежки, он скинул школьную красно-коричневую куртку с отличительным значком, скомкал ее и запихнул между стеной и будкой. Мусорщики придут только следующим утром, а до тех пор, если повезет, тайник не обнаружится. Он придирчиво осмотрел себя: серые брюки, белая рубашка. Вполне заурядный вид, если бы не этот предательский галстук «школьного» цвета. Роб сорвал его и сунул вместе с курткой. После этого он сразу почувствовал себя лучше.

Расспрашивать было опасно, и Роб бродил по вокзалу, глазея по сторонам. На табло он отыскал Рединг. Решение было уже принято – лучшего пути в Графство не придумать. Граница проходила в нескольких милях севернее Рединга. Увидев цену билета, Роб вздрогнул. Одиннадцать с половиной фунтов, на два фунта больше, чем было у него в кармане. На счастье, детские билеты оказались вдвое дешевле.

Поезд отходил через двадцать минут. Купив билет, Роб решил где-нибудь перекусить. После скверного интернатского завтрака прошло полдня, и он порядком проголодался. На огромном голографическом рекламном табло перед буфетом золотисто-коричневый цыпленок-великан поворачивался на вертеле и плюхался на гигантскую тарелку с грудой хрустящего жареного картофеля. Впечатление усиливалось дразнящим запахом, который безжалостно атаковал ноздри мальчика. А над картинкой торопливой ленточкой подмигивало:

– Это блюдо… сегодня… всего 2,25 фунта…

Роб проглотил слюну и отвернулся. В ближайшем автомате за пятьдесят центов он получил сэндвич с прозрачным пластиком ветчины и печенье, но голод не унимался. Не в силах больше бороться с дурманящим ароматом рекламы, Роб пошел к поезду, хотя до отправления оставалось пятнадцать минут. На удивление, оба вагона оказались почти полными. Он не мог понять, почему все вдруг решили поехать в Рединг, пока не услышал, что его попутчики напротив говорят о Карнавале.

В Урбансах часто устраивали Карнавалы. По поводу и без повода, в любом месте и в любое время. Люди съезжались со всей округи, даже издалека, чтобы окунуться в суматошную кутерьму Карнавала, веселую мешанину из танцев, парадов, уличных шествий, обильной еды и выпивки. Карнавал спутал все планы. Роб хотел уехать в самую северную часть города и оттуда пробираться к границе. А теперь… Автобусы наверняка ходят, как придется, если вообще ходят.

Еще было время сойти с поезда и взять билет в другое место – скажем, в Челмсфорд, тоже недалеко от границы. Но на второй билет не хватало денег. Если попробовать обменять билет, придется идти в Справочную службу, а там начнутся расспросы: кто, зачем… Нет, уж лучше сидеть тихо.

На минуту бравурная духовая музыка, заполнившая вагон, уступила место сигналу отправления. Едва стих мелодичный перезвон, вновь грянули духовые, и поезд заскользил вдоль сверкающих стальных проводов.

Путешествие не отняло и двадцати минут. Поезд мчался удивительно плавно, едва заметно покачиваясь на поворотах. Внизу мелькали улицы. Сразу за городом начинались просторы Зеленого Пояса, усеянные искусственными озерами, садами и парками с развлекательными центрами, вместившими все для беззаботного отдыха урбитов.

В Рединге толпы народа заполнили привокзальную площадь. Из репродукторов без умолку лилась музыка вперемешку с крикливой рекламой. Когда Роб сошел с поезда, зазвучала популярная песенка «Ты – мой, я – твоя». Все радостно подпевали. Ни автобусов, ни транспорта вообще не было видно.