Хранители холода - [6]

У Лилианы были две дочери, которые неплохо отнеслись к своему отчиму. Примерно двадцать лет назад Лилиана переехала жить в его дом. Переходить в ее дом он категорически отказался. Здесь ему казалось безопаснее, к тому же просматривалась вся улица. В первые годы постоянный страх сделал его почти психопатом. Он купил пистолет и доставал его каждый раз, когда на их улице появлялся незнакомец. Так продолжалось первые десять лет. Потом он познакомился с Лилианой, которая внесла в его жизнь некоторую определенность. Ее дочери выросли и уехали. Старшая переехала в Теннесси, где вышла замуж и устроилась работать в Нэшвилле. У нее уже было двое взрослых сыновей – он в какой-то мере ощущал себя дедушкой. Младшая уехала на север, в Чикаго, и жила там с каким-то программистом, но детей у них не было.

О своем сыне, оставшемся далеко, где-то на другой «планете» и в другой системе координат, он не хотел вспоминать. Когда он принял свое решение, сыну было шесть лет. Он помнил его совсем маленьким, всегда улыбающимся карапузом. Сейчас ему должно быть тридцать шесть. Нет, даже тридцать девять. В первые годы он ему снился, потом перестал. Странно, что он никогда не видел в своих снах оставленную жену. Может, потому, что уже не помнил ее лица, даже не помнил ее запаха. Прошло столько лет...

В последние годы он немного успокоился. Казалось, что вся его прошлая жизнь была такой же. Неторопливой, устоявшейся, размеренной, спокойной. Он перестал видеть сны на другом языке, знакомом ему с детства. Он перестал дергаться по ночам, просыпаться в холодном поту. Уильям Бернард Бентон – американский пенсионер и житель Гласгоу – вел обычную жизнь среднего жителя в глубокой провинции.

Сегодня он должен был сходить на почту, которая находилась на соседней улице. До почты было минут пять или шесть пешком, но раньше он часто брал машину. И не забывал свое оружие. В последние несколько лет он ходил на почту пешком, а купленный пистолет пылился где-то на полке. Он даже начал о нем забывать. Да и к тому же трудно спрятать такое оружие, когда ходишь в одной рубашке и легких брюках. На юге штата Кентукки в мае месяце уже часто бывает под тридцать градусов.

Брентон вышел на улицу. У соседнего дома качается в своем кресле-качалке их сосед, старый Дюк Буанья. Ему уже лет восемьдесят или больше. Этот темнокожий афроамериканец по-своему местная легенда Гласгоу. Он помнит события Великой депрессии, когда он был совсем мальчиком, президентство Франклина Рузвельта и Вторую мировую войну. А может, он все врет, когда вспоминает, как к концу двадцать девятого года за бесплатным супом выстраивались в очередь почти все мужчины Гласгоу, в котором тогда было не больше пяти тысяч жителей.

Брентон поздоровался со стариком, и тот важно кивнул ему. Они знакомы уже много лет, но для Буаньи Брентон все еще новичок, ведь он приехал сюда только тридцать лет назад. И хотя Брентона все давно уже признали за своего, Буанья считает, что только родившийся и проживший всю свою жизнь в Гласгоу человек может удостоиться его монолога.

Когда Брентон свернул на соседнюю улицу, он увидел, как мимо проехал темно-синий «Линкольн» с номерами штата Миссури. За рулем сидела женщина. Ей было лет сорок. У нее были светлые волосы и темные очки. Такие туристки часто проезжали через их городок. Рядом сидел лысоватый мужчина – очевидно, ее муж. Он тоже был в темных очках, но, в отличие от супруги, посапывал, позволяя себе немного отдохнуть, пока его супруга уверенно управляла машиной.

Брентон ускорил шаг. Навстречу ему прошли две женщины, которых он хорошо знал. Они работали в местной больнице. Женщины вежливо с ним поздоровались, он им ответил. В этом небольшом городе он знал почти каждого из местных жителей. И почти каждый знал его.

Впереди была видна почта. Кирпичное здание выделялось на фоне других сероватых зданий. Новое здание почты была построено уже после его переезда в Гласгоу.

Он чуть ускорил шаг. И в этот момент «Линкольн», делавший уже второй круг мимо него, мягко притормозил. Мужчина, опустив голову на стекло, спал. Очевидно, они включили кондиционер, и его разморило. А женщина, мягко притормозив машину, опустила стекло со своей стороны.

– Извините, – спросила она, – как мне проехать в сторону Мамонтовой пещеры?

Это был национальный парк, находившийся на севере. У нее было хорошее английское произношение, и она не глотала окончания слов, как это обычно делают на юге. Вполне возможно, что они приехали с севера или даже из Великобритании. Хотя нет, англичане говорят немного иначе. Он хорошо знал, как говорят англичане и как говорят американцы-южане. Возможно, эти гости приехали из Австралии.

– Вам нужно в другую сторону, – показал Брентон, – вернитесь на соседнюю улицу и поезжайте на север. Там есть указатель.

– Саймон, – попыталась разбудить мужа женщина за рулем, – я же тебе говорила, что мы неправильно едем.

Мужчина приподнял голову и что-то пробормотал.

– Ты всегда ведешь себя так, словно я во всем виновата, – укоризненно произнесла женщина, – что нам теперь делать?

Мужчина опять что-то пробормотал. Брентон расслышал, что он предлагает пообедать, но его супруга резко возражала. Она поблагодарила Брентона и, ткнув пальцем в кнопку, раздраженно смотрела, как поднимается стекло. Очевидно, она не хотела, чтобы случайный прохожий оказался свидетелем их обычной семейной перепалки. Или просто ей было жарко.