Хранители Грааля - [42]

В таком случае папа оказался весьма непоследовательным (в чем его никак нельзя обвинить), поскольку еще 10 марта 1204 г. он писал французскому королю: «Твоя задача — согнать графа Тулузского с его земли, очистить се от сектантов и дать ей добрых католиков, которые под твоим началом смогут верно служить Господу».

Коварство папы стало явным, когда граф ознакомился с условиями снятия с него отлучения. Он должен был стать третьим государем, подвергшимся публичному унижению перед церковью. До него только император Генрих IV босой, в рубище молил папу Григория УП о прощении, да Генрих II Английский принял наказание плетьми за убийство архиепископа Кентерберийского.

Граф по собственному опыту знал, сколько неудобств причиняют церковные проклятия. Поэтому он сознательно решил пойти на унижение и принять бичевание — это и было одним из условий снятия отлучения.

В своем родовом городе Сен-Жиле в середине лета 1209 г. «граф в одной рубахе, босой, со свечей в руке опустился на колени перед легатом, положил руку на вынесенные из церкви мощи… и молил о пощаде. Он сам прочел длинный список своих преступлений перед церковью, обязываясь и теперь, и впредь во всем беспрекословно подчиняться повелениям папы и его легатов; граф отказывался от всякой свободы в действиях. Шестнадцать вассалов тут же подтвердили присягу своего государя. Тогда легат Милон поднял Раймунда, накрыл его своей епитрахилью, накинул веревку ему на шею, взял концы ее в руку и повел его в церковь, на ходу хлестая пучком розог».

Но если граф и его советники надеялись путем болезненных, но мало значащих при общем сочувствии населения унижений получить свободу действий, они просчитались. Раймунду было вменено в обязанность выдать свои укрепленные замки и замки своих вассалов, распустить войско и самолично принять участие в уничтожении еретиков — до этого он, сколько мог, старался защищать своих подданных.

Ему предстояло вести войско против альбигойского Безье.

С 1208 г. начинает свое повествование Гийом Тудельский, автор первой части «Песни о крестовом походе против альбигойцев». Ему мы обязаны непредвзятым взглядом на то, что происходило на некогда мирных просторах Окситании.

Безье стал первой жертвой Крестового похода, жертвой стратегии запугивания мирного свободолюбивого населения. Одному из самых старых городов Франции пришлось увидеть гибель своих жителей от меча и огня.

Как сообщает Гийом Тудельский, католики в Безье жили в добром согласии со своими соседями — катарами. На завоевателей они смотрели как на врагов городской свободы и независимости. У них не возникало сомнений, что французы явились сюда не для восстановления чистоты веры, а чтобы подчинить южан власти французского короля. По-видимому, они не верили в серьезность происходящего: когда крестоносцы предъявили жителям Безье ультиматум — выдать еретиков или подвергнуться осаде, те сбросили им на голову оскверненное Евангелие.

Утром 22 июня к стенам города хлынули банды наемников-бродяг (рутьеров) с пиками, мотыгами, штурмовыми лестницами. По природе свирепые и кровожадные, быстрые и дерзкие, они сражались в первых рядах нападавших. Горожане боялись рутьеров: в стране случались годы без недородов и стихийных бедствий, но без их набегов — никогда. Отталкивая французских солдат, рутьеры рвались вперед. Защитники под началом Бернара де Сервиана делали все возможное, чтобы удержать бастионы и привратные укрепления, но им не хватило времени. Ворота остались за наемниками. Едва крестоносцы ворвались в город, началась резня. Повсюду валялись мертвые и изувеченные тела; воины бились по колено в крови. Детей вырывали из рук матерей, порой отрубая и руки, и насаживали на мечи и копья. Отрубленные головы расставляли по стенам на корм воронья, так что стены казались украшенными кровавыми горгульями из плоти и кости. Убивали всех без различия пола и возраста.

Здесь Арно Амори печально прославился на века всего лишь двумя фразами. По преданию, солдату, спросившему его, как отличить еретика от католика, он якобы крикнул: «Убивайте всех! Господь узнает своих!» Нет никаких подтверждений, что эти слова были произнесены; на них не ссылаются ни южане, ни северяне. Много лет спустя один немецкий монах привел их в своей хронике, и они «вросли» в историю, как будто на самом деле были произнесены.

Женщины и дети толпой устремлялись к церкви Святой Марии Магдалины и Святого Иуды. Там католические священники облачились для службы и запели «Реквием», но крестоносцы взломали двери и перебили их всех. Потом, оправдываясь, они говорили, что именно в церкви Святой Магдалины жители Безье за сорок два года до этого убили своего виконта, и вот теперь пришло возмездие.

За несколько часов город превратился в кладбище. Все богатые дома обобрали дочиста и разгромили. И только тогда вмешались французские бароны, которыми двигала не совесть, а алчность. До этого они просто наблюдали за избиением. Знать попыталась обуздать наемников, однако те, разъярившись из-за потери законной добычи, подожгли город, чтобы его богатства не достались никому. Деревянные дома на окраинах вспыхнули, как сухой трут. От жара затлели и рухнули перекрытия собора, погребя всех, кто искал в нем убежища.