Хранители Черной земли - [4]

— Зачем ты пришла? — не отрываясь от своего увлечения, спросила Саша. — Не приходила так долго, и могла не утруждаться.

— Я пришла помочь тебе.

— Мне поможет только чудо, и ты это знаешь. Но ты не волшебница. — Холодно констатировала Саша и отвернулась к окну.

Элизабет смахнула набежавшую на ресницы слезу и прошептала, дрогнувшим, упавшим голосом.

— Закрой глаза.

Саша перевела взгляд на маму, лишь на одно мгновение задумалась, но решив, что хуже уже не будет, девочка послушно сомкнула веки. Она почувствовала, как мама положила руку ей на лоб, и почувствовала странное тепло, исходящее от влажной ладони. Ее тело наполнилось невесомостью. Саша попыталась открыть глаза, но что–то мешало ей. Она так и лежала, в темноте, чувствуя как по телу разливается тепло, наполняющее ее силами. И боль, уже столько времени ломающая ее кости начала отходить, оставляя лишь воспоминания. Ее тело наполнилось силой, огнем. Саша сделала глубокий вздох, ее грудная клетка словно распахнулась навстречу свежему воздуху. И почувствовав, что боль окончательно ушла, Саша распахнула глаза и села.

В комнате она была одна. Элизабет нигде не было. Свежий воздух, который наполнил Сашины легкие попадал в комнату, через распахнутое настежь окно. В комнате вновь стало светло.

Саша перевела взгляд на окно. Яркий солнечный свет не резал глаза как прежде, а наоборот, играл забавными солнечными зайчиками, прыгая по светлым стенам. Саша засмеялась, и ее смех колокольчиками зазвенел в стенах комнаты, где еще недавно царила грусть и скорбь.

Спрыгнув с постели, Саша почувствовала себя полной сил, но это было другое чувство, незнакомое и чужое. Саша выбежала в коридор.

— Мама! — радостно закричала девочка.

Но, не смотря на громкие крики, Элизабет не отвечала. Тогда Саша, прямо в пижаме, бросилась вниз.

— Мама! Я поправилась! Ты волшебница. — Еще громче закричала она.

Но снова ответом на ее радость, была тишина. Саша перебегала из комнаты в комнату, из залы в зал, шлепая босыми ногами по венецианскому паркету, времен Екатерины 2, в надежде увидеть хрупкую фигуру Элизабет. Но той нигде не было. Тогда Саша бросилась в кабинет профессора. Они часто проводили там дни и вечера, еще до болезни Саши.

Словно ураган она ворвалась в кабинет, и, заметив отца за работой бросилась со всей своей детской преданностью ему на шею. Она так крепко сжала его своими тоненькими ручками, что профессор закашлялся.

— Тише милая. — Улыбнулся Виктор, глядя в светящиеся радостью глаза дочери.

— Папочка! Я поправилась! Ты видишь, я могу ходить и снова играть! Я поправилась! — радостно прокричала девочка.

Виктор слегка устранил дочь, и заботливо потрепал ее по голове. Саша засмеялась. Она так давно не видела столько радости в глазах отца. Он был счастлив, об этом говорила его улыбка, его теплый взгляд, но что–то в этой радости насторожило девочку, и слегка отстранившись, она со всей своей детской умудренностью старого спросила:

— А где мама?

На одно лишь мгновение, в глазах профессора мелькнуло что–то, очень похожее на грусть. Но, быстро взяв себя в руки, Виктор улыбнулся, и ответил:

— Она ушла туда, где ей будет хорошо.

Саша сурово нахмурилась, и отпрянула назад, сложив на груди руки.

— Где это? — строго спросила Саша, — разве может быть место лучше нашего дома?

— Это немного другое место, — едва сдерживая грусть в голосе, ответил профессор.

Саша недоверчиво прищурилась и обернулась. На письменном столе, стояла большая фотография Элизабет, в уголочке которой чернела маленькая, атласная ленточка.

Саша метнула в отца строгий взгляд, и топнула ногой.

— Что это значит? Немедленно прикажи ей вернуться! — потребовала она.

— Когда–нибудь она вернется, — стараясь обнадежить дочь, ответил профессор, — когда–нибудь, мы с ней обязательно увидимся, а пока мы должны отпустить ее. Сказать ей что любим, и отпустить.

— Нет! — крикнула Саша, — я хочу к ней! Она не имеет права оставлять меня! Зачем тогда она сегодня приходила ко мне? Чтобы сейчас уйти!

Саша кричала на разрыв, крепко сжав, свои маленькие кулачки. Чувствуя, как разрывается его сердце, Виктор вскочил, подхватил дочь на руки и крепко прижал ее к груди. Горячие слезы заблестели на смуглой щеке мужчины.

Девочка продолжала кричать и вырываться, колотя отца своими маленькими кулачками, по спине, по голове; со злости пиная его ногами. А Виктор, безропотно терпя ее истерику, продолжал прижимать к себе беснующуюся девочку до тех пор, пока Александра не устала и не затихла.

— Зачем она приходила. Ведь я уже привыкла, что вас нет рядом. Пришла и ушла, это не честно. — Всхлипывала девочка.

— Лекси, мама ушла три дня назад, сегодня ты не могла ее видеть, — грустно ответил Виктор, понимая, что фантазия ребенка, воспаленная продолжительной болезнью могла сыграть с ней злую шутку.

Вдруг Александра затихла, совсем. Она перестала всхлипывать, и строго приказала отцу:

— Отпусти меня.

Виктор послушно поставил девочку на пол, и сделал шаг назад. И вдруг он замер. Он увидел в глазах своей дочери безразличие. Еще мгновение назад, девочка билась в истерике, призывая к себе самого родного человека, а теперь ее взгляд потух. Он вытерла слезы, и холодно посмотрела на отца.