Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса - [238]

Я ощутил умиротворяюще легкое давление на уши и как будто утонул в глубоком, спокойном, мягком жужжании, которое обычно издают большие колибри; в этом звуке, обволакивавшем меня, слышалось тонкое пронзительное шипение и пиканье разомкнутого контура, повторявшееся каждые две секунды и похожее на брачный зов кузнечика. Ана натянула мне на голову шлем с обычным щитком и очками — они соскальзывали на переносицу и давали увеличенное видеоизображение через две линзы шлема. Когда мы в первый раз, еще в Белизе, летели этим самолетом, нам рекомендовали «постоянно пользоваться очками увеличенного реального видеоизображения (УРВ)» — на тот случай, если кто-то попытается атаковать нас ослепляющими лазерами. Поначалу у меня перед глазами мелькали расплывчатые контуры, но потом эта фиговина настроилась, и я стал видеть в другом режиме. Изображение было резче, чем в жизни, — представьте для сравнения, что вы слушаете скрипку по телефону, а не на старой доброй виниловой пластинке. Кроме того, яркость и контрастность усиливались (система «приспосабливалась» к темноте), а расстояние между предметами благодаря широко расставленным камерам на шлеме вырастало, как в старых 3D-фильмах, где действие происходит чуть ли у тебя не на лбу или далеко в задних рядах. Мало того: чтобы еще больше осложнить восприятие, вдоль верхней рамки двигалась бегущая строка с важнейшей бортовой информацией, включая сведения о безопасности и даже об экипаже и пассажирах. Внизу тоже появлялся текст, сообщавший всевозможные сведения, недоступные моему разуму. Зато в нижнем правом углу находилась маршрутная карта полета, с пониманием которой никаких проблем не возникало. Все ясно, подумал я. Мы направляемся на северо-северо-восток к Белизу и должны пересечь реку Сарстун у южной границы, то есть у самого устья.

«Неужели Отзынь все еще там? — спрашивал я себя. — Не попал ли он в какую переделку? Это я, черт меня дери, втянул его в эту историю». Моя правая рука чуть ли не инстинктивно нащупала клавиатуру и принялась перебирать клавиши, пока я не нашел активное аудио. Раздался приглушенный щелчок, и возник новый слой звука, словно я из моно переключился на квадратуру.

— Эй, подожди-ка секунду, — сказал я, но не услышал собственного голоса. Я нашел кнопку «микрофон» и нажал ее.

Переключился на персональный канал Марены.

— Марена?

— Джед, привет, как ты там? — отозвалась она.

— В норме, — ответил я, несмотря на туман в голове.

— Ты понимаешь, что происходит?

— Да, все отлично. Просто супер. Полный порядок. Отзынь — он что, остался на площадке?

В канале зазвучал голос Аны:

— Пассажирам выходить в эфир запрещается.

Сама пошла в жопу, подумал я.

— Джед, мы его не можем найти, — проявилась Марена. — Вероятно, он ушел.

— Это невозможно… — начал я.

Но тут Ана отключила мой микрофон. Я стащил шлем, сразу понял, как темно и шумно без него, передумал, снова натянул его на голову и принялся изучать маленькое меню в верхнем левом углу моего виртуального поля зрения. И перевел курсор на аудиоканал пилотов.

— …верхушек деревьев, — проговорил кто-то.

— Мы все на борту, летим, летим, летим, — отвечала Ана.

Вдруг я почувствовал, что падаю, проваливаюсь сквозь трещину в сиденье, погружаюсь в Земную Жабу — гиппо взмыл вверх таким тошнотворным манером, когда хвост задирается выше носовой части, словно хвостовой плавник кита. Давление увеличилось, когда закрылся люк. Внизу сквозь остекление в полу я наблюдал, как стремительно уменьшаются кроны деревьев. Они исчезли, когда мы вошли в низкое дождевое облако. По стеклу побежали водяные капли.

— Джед, если тебе что нужно, используй канал четыре, — пробился издали голос Марены.

Я немедленно воспользовался ее советом.

— Отзынь не мог уйти, — выпалил я.

— Джед, возможно, его отрезал от нас патруль, — предположила Марена.

— Не думаю.

— Ведь он нам никогда по-настоящему не доверял. Брось ты…

— Я хочу сказать…

— Мы его вызовем, когда вернемся, — произнесла она. — Но сейчас не время об этом спорить.

Гиппо попал в карман разреженного воздуха и завалился на бок. У меня к горлу подступила тошнота. Перед лобовым стеклом туман разошелся, и пространство, казалось, искривилось вокруг нас, словно мы попали в линзу рыбьего глаза. Тучи опустились совсем низко. Я приподнял ноги, когда верхушка пальмы чуть не коснулась остекления. Я посмотрел на Марену и тут же вспомнил о «The Fly».[724] Ради интереса я кликнул по иконке «виды» в меню, выбрал «мониторинг экипажа» ШИ-ДВСОСНЦ (шлем интегрированный — дисплей ветрового стекла и оружейная система наведения на цель) и нажал кнопку ОСВ. Мне словно приставили другую голову. Я будто переместился в кресло стрелка. Полагаю, что идея видеофона состояла в том, чтобы дать человеку возможность видеть «чужими глазами», — это, несомненно, облегчало групповое обучение пилотированию. А штурман, в свою очередь, мог наблюдать, что творится в хвосте самолета. Над изображением парил океан информации — векторы, скорости, давления, температуры, скорость 248 км/ч, высота над уровнем моря 381 м, высота над уровнем земли 28,2 м, а еще бегущие строки предупреждений вроде «только внутренний радиообмен», «этот дисплей не является управляющим» и даже предостережения не смотреть, если у вас эпилепсия. Картинка поехала вниз, и я выгнул шею изо всех сил, но это, конечно, ничего не меняло. Все зависело от владельца шлема, а ОСВ в данный момент вглядывался в ложный горизонт, обозначенный на тучах синей линией. Я нашел нужный канал и услышал его голос.