Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса - [162]

Вообще-то я смущаюсь рассказать, как на самом деле кликали таких ребятишек. Да ладно, бог с ним — а’анатами, «феллаторами». Все дело в том, что когда воин в походе, на охоте или боевом задании, ему запрещается заниматься сексом (ни с кем и ни с чем), дабы не лишиться мужественности. Того хуже: запах соития может навести на след рыскающих вражеских уаев, а если невоздержанный оставит свое семя там, где не положено, у врагов будет превосходный шанс заразить его струпьями. Однако большинство кровных на службе, охоте или в караванах, которые с ритуальной точки зрения мало чем отличались от охотничьей вылазки, были молодыми людьми в возрасте от четырнадцати до двадцати лет. А потому, как вы понимаете, целибат не всегда соблюдался и мальчишки частенько удовлетворяли плотские аппетиты защитников Иша. Таким образом, кровные могли, так сказать, не оставлять следов. Вот один из секретов Ложи Воинов.

Брр. Я рад, что сказал об этом, — гора с плеч.

Пока суд да дело, Дерьмо Броненосца собрал и упаковал все мое новообретенное добро вплоть до серег. 12 Кайман дал всем знак встать. Кровные отдавали честь, повернувшись в ту сторону, где находились родные деревни, а я вторил им, будто новичок-старшеклассник, впервые проникшийся ощущением собственной значимости. Затем я проследовал за ними через самодельные церемониальные ворота.

Без дальнейших разговоров мы двинулись вниз с гребня холма к его плоскому восточному подножью. Колонна сопровождающих, которые не являлись кровными (так сказать, группа поддержки), стояла на влажной тропинке в походном порядке, с грузом и в полной готовности:

— шесть головных или разведчиков авангарда;

— четыре змееискателя, которые несли большие кисти, похожие на лиственные грабли, тыквенные бутыли с водой и трещотки;

— два официальных скорохода с длинными деревянными дудками, привязанными к плечам, как у герольдов;

— четыре фланговых разведчика;

— десять специальных носильщиков с пустыми плетеными корзинками на спинах, похожими на рюкзачки, в которых таскают младенцев;

— девять носильщиков, ответственных за тройку больших салазок;

— пять отдельных носильщиков, каждый с большой, прицепленной к налобной повязке цилиндрической корзиной на спине. Они несли неприкосновенный запас на тот случай, если мы потеряем салазки;

— два брата из странного маленького клана, говорившие на неразборчивом языке; их наследственным занятием были переноска, покупка, очистка и продажа питьевой воды;

— один жеватель, то есть нечто среднее между дегустатором, поваром и аптекарем;

— два псаря, на попечении каждого — по пятнадцать жирных пищевых собак и собак-подушек и по десять охотничьих и сторожевых собак;

— четверо человек из очень низкой касты, которых я назову чистильщиками. А может, «мухогоны» — более точное слово, поскольку их основная обязанность состояла в том, чтобы отгонять жуков;

— портной или слуга;

— сапожник;

— хранитель масок, который отвечал за все регалии;

— два оружейника или копьеделателя в подчинении 12 Каймана;

— хранитель огня с кремнями, палочками и корзинкой горячих углей;

— отдельный сапожник для не-кровных;

— отдельный повар для не-кровных;

— четверка неприкасаемых. Двое с двадцатью собаками — сборщики ночных нечистот. Собаки пожирали наши экскременты, чтобы враги не могли с их помощью наложить на нас проклятие. Двое других — накомы, жертвоприносители, они шли в отдалении от остальных, как пара ворон, которые ждут, когда стая красных хищников наестся и отойдет от трупа. При необходимости накомы совершали убийства и прятали мертвые тела. Эта четверка с их носильщиками (если таковые полагались) должна была следовать в отдельной лодке либо в сорока шагах сзади и чуть в стороне, чтобы не грязнить нашу тропу;

— девять разведчиков и посыльных, четверо из них — лазутчики, пятеро — так называемые скороходы четырех огней, специально обученные передвигаться незаметно. Им вменялось в обязанности быстро доставить порошок и информацию из Теотиуакана 2 Драгоценному Черепу. Они могли бежать без остановки четыре дня и ночи подряд, при этом двое из них тащили на спинах запасного спящего скорохода, хотя последнее наверняка было преувеличением;

— и наконец, арьергард из четырех стражников. Трое из них по очереди уходили в разведку — смотрели, нет ли у нас кого на хвосте. А четвертый шел замыкающим и следил, не уронил ли кто чего, пусть даже бусинку из волос. Кроме того, он сбрызгивал тропу перцем чили, чтобы уничтожить наш след как в церемониальном, так и в обонятельном смысле.

Всего нас было сто двадцать голов, не считая собак. Таким образом, на каждого кровного приходилось пятеро слуг. Что по здешним меркам считалось вовсе не роскошью. Но 2ДЧ хотел в достаточной мере обеспечить мою безопасность и — если понадобится — бегство, но так, чтобы наш отряд не походил на армию и не выглядел угрожающим.

Мы остановились. Ряды сомкнулись.

18 Мертвый Дождь подал знак. Девятнадцать воинов и я (или, пожалуй, я должен с гордостью говорить: «мы, двадцать кровных») заняли места в середине колонны — впереди 12 Кайман, а в конце кровный низшего ранга. Я как раз к такой категории и принадлежал, но в отношении меня протокол нарушался — мне велели встать в самую середку, передо мной шел Хун Шок, а сзади 2 Рука. Прислужники числом двадцать один выстроились за нами.