Хранитель - [31]

— У меня проблемы с бизнесом, — ответил немного стушевавшийся Токарев. — Один человек обещал мне помочь, если я принесу ему кинжал. А я не смогу вернуться снова в нищету, Гена, я не могу жить как ты в своей конуре. Друзья, говоришь? Друзья остались там, в детстве. Ну и в книгах. Мы с тобой по разные стороны. Но хватит лирики. Кинжал, товарищи.

— У меня нет, — ответил Монахов.

— У меня тоже, — произнёс молчавший до этого Ручкин.

— Господа, — передёрнув затвор, произнёс Токарев, — отдайте его и идите с миром. Мне вы не нужны. Да и убивать я вас не собираюсь, я же не убийца. А вот покалечить могу. Так что давайте не будем усложнять друг другу жизнь.

— Тебе же сказали, нет у нас кинжала, — с вызовом произнёс журналист. — Хочешь, обыщи.

— Надо будет, обыщу. Раздевайтесь!

— Что?

— Раздевайтесь! Оба! До трусов.

— Холодно же? — ответил на просьбу Пётр Алексеевич.

— Ещё одно слово и я тебе колено прострелю.

Ручкин и Монахов начали медленно снимать с себя одежду под присмотром бизнесмена. Через минуту оба стояли в одних трусах и дрожали от холода. Рядом на снегу лежала гора одежды. Кинжала нигде не было. Токарев подошёл, обыскал все вещи, но так и ничего не нашёл.

— Куда ты его дел? — спросил Максим у журналиста, наведя на него пистолет.

— Ппоттерял, — ответил, стуча зубами от холода, тот.

Бизнесмен отошёл на несколько метров от мужчин, достал из кармана телефон и принялся кому-то звонить. Разговор был коротким. Убрав мобильный обратно, он подошёл к журналисту и историку.

— Одевайтесь. К шефу поедем. Сами будете ему всё объяснять.

Второй раз заставлять мужчин не пришлось, они мигом схватили одежду и принялись надевать её дрожащими руками.

Достав верёвку из багажника, Максим произнёс:

— А теперь я вас свяжу. Только без шуток. Да вы не переживайте, дорога будет недолгой.

Глава третья Старый знакомый

Машина ехала по трассе обратно в город. На заднем сидении сидели Ручкин и Монахов, связанные верёвкой по рукам и ногам. По радио играла новогодняя песенка, Токарев уверенно держал руль, немного подпевая в такт композиции. Темнело. Поток машин был плотный. На въезде в город компания попала в небольшую пробку. Ещё через полчаса, миновав празднично украшенные улицы города, автомобиль въехал в гаражный кооператив. Проезды между гаражами были плохо освещены. Токарев подъехал к воротам гаража, осветив их фарами, и остановился. После чего вышел из машины и постучал в ворота три раза. Створка слегка приоткрылась, и бизнесмен зашёл внутрь.

— Слушай, Петь, — заговорил связанный историк, когда они остались одни, — а ты кинжал куда дел?

— Не сейчас.

— Что делать-то будем?

— Ждать.

Створка ворот открылась вновь, из гаража вышли двое мужчин в чёрных масках, открыли двери машины, развязали пленникам ноги и повели в помещение. Внутри было пусто, лишь возле дальней стены стоял Максим и какой-то мужчина. Под потолком ярко светила лампочка, поэтому, попав из темноты на свет, пленникам пришлось слегка зажмуриться, что мешало разглядеть зачинщика всей этой истории. Мужчина стоял спиной к вошедшим, широко расставив ноги и держа руки за спиной.

— Привели? — спросил неизвестный.

— Да, — ответил один из людей в маске.

— Скорее всего, это те ребята, которые напали на нас в квартире, — шепнул Ручкин Монахову. — А голос их главаря мне подозрительно знаком. Где же я его слышал?

— Ну тогда побеседуем, — произнёс главарь и повернулся лицом к журналисту.

Ручкину только и оставалось открыть рот от удивления.

— Вы? — произнёс он.

— Я. Ну здравствуйте, Пётр Алексеевич. Рад вас видеть в добром здравии. Я же обещал, что мы ещё свидимся.

Это был Семёнов.

— Захар Аркадьевич? — только и смог произнести журналист.

— Да я, я! Не ожидали? Правда, теперь мы поменялись местами. Теперь я, так сказать, на коне.

— Но как?

— Вам правда интересно? Ну что же, расскажу. Пять лет назад, когда земля в Красном Богатыре стала красной и вокруг посёлка начали строить стену, ко мне пришли двое мужчин. Я думаю, вы сами догадаетесь, из какой они были организации. Им необходим был человек, который бы сообщал им нужную информацию обо всём, что будет происходить в посёлке.

— Проще говоря, стучать, — перебил Ручкин.

— Ну почему же сразу стучать? Просто сообщать им нужную информацию. Ведь по решению верхов никто из посторонних в селе жить не мог, а свой человек им позарез нужен был. Вот я и сообщал им, конечно, только то, что выгодно было мне.

— И что же взамен?

— Через несколько лет они обещали разрешить мне покинуть красную землю вместе с моей семьёй. Ну, этот срок и пришёл. Конечно, этому событию поспособствовал учинённый вами переворот, так как оставаться мне там стало небезопасно. Так что через десять дней с момента вашего отъезда красную землю покинул и я.

— А семья ваша?

— Любаша с Настенькой в Москве.

— А зять?

— А-а-а, гнилой человек оказался, — произнёс Захар Аркадьевич, махнув рукой. С Зинкой спутался. Настенька, конечно, переживала, но ничего, найдём ей нового жениха. Так смешно было, когда Фрол гонялся за Сашкой по всему посёлку.

Семёнов закатился громким смехом, видимо, вспомнив этот момент.

— А как же Фрол, он разве не ваша семья? Он где?