Хранитель - [27]

— Какая тема? — спросил бизнесмен, попутно сделав заказ официанту.

— Про копьё судьбы.

— Ты же вроде историк? Что это ты в мифологию ударился?

— Истории тут пруд пруди, — слегка обиделся Геннадий Викторович.

— Ну ладно, не обижайся, — подбодрил его друг. Давай в двух словах расскажи, что за копьё такое.

— Копьё Лонгина, или копьё судьбы, орудие, которое по преданию римский воин вонзил в сердце распятому Христу.

— Вот как? Интересно. Продолжай.

— Существует четыре копья: Армянское, Ватиканское, Венское и Краковское. Так вот, проштудировав множество литературы, я согласился с мнением многих исследователей, что настоящее и подлинное из них только одно — Армянское.

— И где же оно хранится?

— В сокровищнице Эчмиадзинского монастыря. До этого долгое время хранилось в Гегарде.

— Вот как. И в чём же суть твоей работы?

— Сведений тут очень мало, но, исследовав горы литературы и даже побывав в Армении, я пришёл к выводу, что копьё не совсем целое.

— В каком смысле?

— Не хватает одного маленького кусочка.

— Вот тебе дело до какой-то старой железяки.

— Эээ, не скажи, — произнёс историк, окуная сырные наггетсы в соус. — По преданию, кто обладает копьём Лонгина, может вершить судьбы мира. А тут кусочка не хватает, это тебе не хухры-мухры.

— Понятно, — произнёс бизнесмен, — разом утратив интерес к этой теме. — Сам-то как, не женился ещё?

— Нет, мне первого раза хватило, — ответил Геннадий Викторович, отхлёбывая из второй кружки.

— Гена, Гена, может, хватит сказками жить? Я тебе давно говорил, бросай ты свою работу и витание в облаках и пошли ко мне в фирму. Ты же умный мужик, оденешься нормально, денег заработаешь. Я как друг очень хочу тебе помочь.

— Не получится из меня бизнесмена, Макс, — вздохнул Геннадий. — Не моё это. Мне нравится витать в облаках. Да и не хочу я никуда отсюда уезжать.

— Ну как знаешь, но ты, если что, только скажи.

— Непременно. Может, чего покрепче закажем? Я, конечно, крепкие напитки не очень, ты знаешь, но просто настроение такое, напиться хочется, а с моим животом пивом напиваться — долгое занятие.

— А что за настроение такое?

— Друга встретил, давно не видел. Ты, кстати, надолго в Туле?

— Два дня. Надо по бизнесу переговоры провести, а потом снова в Москву.

— А остановился где? Можешь у меня пожить, я буду только рад.

— В гостинице. Без обид, Ген, ты знаешь, я комфорт люблю.

Они заказали бутылку коньяка, а потом ещё одну. Долго разговаривали, смеялись, вспоминая школу, институт. Заведение готовилось к закрытию, и Максим, расплатившись, принялся вызывать такси.

— А ты как, Ген, на такси? Поехали со мной, — предложил Токарев.

— Нет, спасибо. Я, наверное, своими ногами. Многовато что-то сегодня выпил, голова шумит, пройдусь, воздухом подышу, глядишь, немного протрезвею.

— Ну, как знаешь.

Погода стояла на улице пренеприятнейшая. Несмотря на небольшой мороз в минус семь градусов, мела жуткая метель. Белые холодные снежинки, вперемежку с маленькими льдинками, потоками ветра больно били в лицо. Дорогу заметало. Машины буксовали. Попрощавшись с другом, Геннадий застегнул воротник куртки, надвинул шапку пониже на уши, докурил сигарету и пошёл по направлению к дому. Пройти ему надо было прилично, вниз по проспекту, затем направо по Советской мимо площади, а затем ещё столько же до Красного Перекопа[3]. Но Монахов не унывал, настроение у него было замечательное, голова на морозе немножко прояснилась, и он потихоньку двинулся в путь, загребая ботинками снег. Геннадий Викторович решил, что будет идти до того момента, пока не надоест, а затем просто вызовет такси.

Снег валил всё сильнее. Идти по тротуару становилось всё сложнее. Да и машинам на дороге было не легче. Зима, как всегда, пришла неожиданно для всех коммунальных служб.

В третьем часу ночи народу встречалось немного, да и то всё такие же засидевшиеся в каком-нибудь заведении допоздна гуляки. Дойдя до конца проспекта, Монахов осознал, что уши у него отмерзли и лицо щиплет от постоянно летящих в него ледяных песчинок.

Геннадий достал телефон из кармана с целью вызвать такси и, к огорчению, обнаружил, что тот разрядился на морозе. Он закурил сигарету, подождал, когда загорится светофор для пешеходов, и двинулся дальше. Расчёт его был прост: пройти ещё немного, а потом просто поймать попутку.

Слева показалась площадь, празднично украшенная. Монахов шёл, любуясь красиво наряженной высокой елью, красиво залитым катком, праздничными декорациями. Кое-как свыкшись с непогодой, мужчина твёрдо решил дойти до дома. Так, потихоньку, шаг за шагом, он вышел на Оборонную улицу. Пройти ещё оставалось прилично. Людей на улице уже практически не встречалось. Мимо проехало чудо отечественного автомобилестроения, притормозило возле Геннадия Викторовича, и из опустившегося водительского стекла раздался голос:

— Такси до дома надо?

— Не надо, — буркнул в себя историк и продолжил загребать ногами снег в сторону дома. Шажок, ещё шажок, Геннадий подбадривал себя, как мог, борясь с непогодой, нечищеным снегом и опьянением. Наконец, показалась его улица. До дома оставалось несколько сотен метров. Улица выглядела безлюдной, ни машин, ни людей, лишь кое-где горящий в окнах свет. Свернув около трамвайного депо, мужчина продолжил свой путь в подъём, параллельно трамвайным путям. Дойдя до частного сектора, Монахов решил немного передохнуть. Ноги гудели, сердце бешено стучало от непривычной физической нагрузки, шапка на голове насквозь промокла. Остановившись и шумно выдохнув, он принялся искать в кармане сигареты. Неожиданно из темного угла вышла фигура. Это был высокий мужчина, одетый в чёрную кожаную куртку. Снег хлопьями ложился на неё, таял и стекал.