Хранитель - [20]

— Так они у тебя их и возьмут.

— А-а-а, а вот ещё один Иуда, — стиснув зубы, произнёс Семёнов, увидев в окне своего помощника. — Продал меня, гад, за тридцать серебряников продал. Что делать-то, Самуил Степанович?

— Да не переживай ты. Ну побьют немножко, ну за решётку кинут, главное, что живой будешь.

— А что это вы такой спокойный?

— Это твоя война, не моя. Моя будет позже.

К митингующей толпе подъехал полицейский автомобиль. Толпа притихла. Из машины вышли двое сотрудников. Наступила тишина.

— Друзья мои, — начал говорить один из них, — меня зовут Владимир Исаев, вы меня все хорошо знаете.

— Знаем, знаем, — крикнул кто-то из толпы. — Чего хотел-то?

— Мы как блюстители порядка, — продолжил полицейский, — не можем оставаться в стороне. Сегодня мы вместе с вами прозрели. Оказывается, нас, так же как и вас, все эти годы дурили. Пинкертон и Морозов оказались прихвостни Семёнова. Пинкертон пропал, как вы знаете, а Морозова мы арестовали. Так что мы с вами, господа. Долой Семёнова! Даёшь Копытина!

— Долой! Долой! Долой! — закричала толпа.

Захар Аркадьевич достал вторую бутылку коньяка, трясущимися руками пытался её открыть. «Надо же, как всё продумали, гады!» — проговорил он.

— Да, недооценил я Анну Серафимовну, — высказался Энштен, глядя в потолок.

— А при чём тут эта бабулька? — наконец справившись с пробкой, спросил мэр.

— У них с журналистом получилась хорошая команда, — словно не слыша Семёнова, говорил учитель.

— Я вас не понимаю.

— А сейчас твой зять поставит точку в этом спектакле. Смотри внимательнее.

К зданию администрации, громко тарахтя, подъехал трактор. Приблизившись к краю толпы, он заглох. Из кабины ловко выпрыгнул Хохлов, зять мэра, с ружьём в руках. Он выстрелил в воздух и закричал зычным голосом: «А ну, разойдись».

— А не пошёл бы ты, — выйдя из толпы и бросив плакат в сторону, прорычал пьяный Буйнов.

— Я кому сказал разойтись, — всё также уверенно прокричал военный.

— Да я щас тебе морду набью, — произнёс Степан и двинулся в сторону полковника.

Хохлов направил ствол ружья на надвигающегося противника, прицелился и выстрелил. Звук выстрела разнёсся по округе. Буйнов схватился за грудь и пошатнулся. Из-под его пальцев текла алая кровь. Ещё мгновенье, и он упал на снег. Кровь стекала на белое покрывало земли. Исаев незамедлительно достал табельное оружие и выстрелил в Хохлова. Пуля попала в плечо. Полковник выронил ружьё и закричал от боли. Толпа заревела. Полицейские бросились скручивать военного. В окне администрации промелькнуло лицо Самуила Степановича. Кто-то из толпы бросил камень в окно. Живая масса людей, сметая всё на своём пути, ринулась штурмовать здание.

* * *

К вечеру Красный Богатырь полыхал. Тут и там жгли покрышки. По улицам бродил пьяный народ, довольный награбленным. Часть людей побежала к дому мэра, планируя заняться дальнейшим разграблением. С наступлением темноты в посёлке творилась полнейшая вакханалия. Хохлов лежал перевязанный, в поликлинике у Ивана Филипповича. Буйнов умер. Семёнов сидел в камере, сильно избитый. Энштена так нигде и не нашли.

День пятнадцатый Бритва Оккама

Ручкин, Фрол и Анна Серафимовна неспешно шагали по хрустящему снегу по направлению к отделу полиции. Фрол не торопясь рассказывал события прошедшего дня.

— Стёпу жалко, — произнёс журналист.

— Лес рубят — щепки летят. Не бывает революции без крови, — парировала Анна Серафимовна.

— Не хотел я такой ценою. Вроде и не знал я человека, а получается, его смерть на мне.

— Бросьте вы, Пётр Алексеевич, это был его выбор, жалко, конечно, но без этого вы бы сейчас не шли рядом с нами и так спокойно бы не рассуждали.

— Отец Михаил бы не одобрил. Стоит ли моя жизнь всех этих событий? Жили вы спокойно, а тут пришёл я, и вот что в итоге получилось.

— С чего такое меланхоличное настроение, Пётр Алексеевич? Перемены давно назревали, вы стали лишь катализатором.

— Все равно неприятно, не по себе как-то.

Так, за разговором они дошли до отдела. В отделении было шумно. Исаев вместе со своим коллегой отмечал новую должность. Гремела музыка из магнитофона, воздух был прокурен. Его помощник, не выдержав бремени праздника, мирно похрапывал на полу, прямо у окошка дежурного. Сам Исаев всё ещё стоял на ногах, нелепо танцуя в такт музыке и держа бутылку водки в руках.

— А-а-а, а вот и наша троица, — прокричал сержант и полез обниматься. — Какое же мы с вами дело провернули. Теперь-то всё будет по-другому, теперь я тут наведу порядок. Раньше же что? Раньше Пинкертон этот бестолковый всё время под ногами путался да Морозов мешался. А теперь я тут главный и всё будет хорошо. Обо мне ещё в газетах писать будут.

— Мы, собственно, с Семёновым пришли поговорить, — прервал тираду сержанта Ручкин, не в силах больше слушать этот пьяный бред.

— О! Пётр Алексеевич! — воскликнул страж порядка. — Вы наш спаситель, вы нам посланы с неба, если бы не приехали к нам, ничего бы этого не было. Дайте-ка я вас поцелую.

— Право, не стоит, — Пётр прервал попытку сержанта дотянуться до него. Отвращение к этому человеку с каждой секундой становилось всё больше. — Мы поговорим с Семёновым?

— Да пожалуйста, — обиделся Исаев и протянул ключи. — Он в той камере сидит.