Хранитель Девяти Солнц - [31]

Но между тем всё развивалось довольно неплохо — выйдя в небольшой и слабо освещённый коридор, она шмыгнула в сторону махонького и почти незаметного балкончика, и с этим не прогадала. Гельфида узрела с этого сооружения грандиозный и огромный сад, который хоть и не освещался дневным светом, но в котором было видно каждую его часть, каждое дерево и каждый листок. Пусть и с лёгким оттенком ночи.

Сад Сёгмунда раскидывался дальше, чем могла окинуть взглядом Гельфида, а оттого он и казался чем-то недосягаемым, словно безумное полчище врагов, с которым предстоит сразиться.

Такое не могло вырасти само собой, потому что это было точно невообразимо. Ни один из живописных лесов Эльфьена, Эльмарона или старого Латьена, кои Гельфиде удавалось видеть на картинках, не смог бы сравниться с ним по красоте. Очевидно, мудрый герр Сёгмунд пустил в ход свою великую силу, и потратив её немало, чтобы получить то, что в итоге получил.

Гельфида спрыгнула балкончика, перекувыркнулась пару раз, чтобы не получить травмы, и вытащила из-за спины свой клинок. Она не собиралась им никого резать, не желала увидеть здесь тех кого надо убить. Но требовалось хранить бдительность, чтобы избежать нелепой погибели там, где не надо.

Пробираясь сквозь зелёные, и яркие, словно равнины Эльфьена, ветви, она не замечала тут ничего необычного. Если, конечно, за необычное нельзя было считать самого сада. Однако чуть позже взору Гельфиды открылось то, за чем она и проникала сюда.

Стало понятно, почему в саду Сёгмунда было так светло, несмотря на окутавшую долину ночь. Путеводитель, словно какой-то светоч, дарующий всему живому жизнь, наделял светом и благодатью и этот сад. В нём не хватало самого солнца, но то, что располагалось на его месте, сохраняло в себе какую-то живительную силу, а главное — его свет. Гельфида нисколько не смыслила в науке, где изучается то, что вращается вокруг солнца. Но ей вполне было известно, что вокруг неё вращается несколько планет.

Только вот только чуть позже Гельфиду окутала мысль о том, что она не знает, как унести это «игрушку» с собой. Путеводитель хоть и не был размером с половину сада, но занимал своим объёмом гораздо больше места, чем девушка могла бы унести с собой.

Она подошла к Путеводителю поближе, ещё раз пристально взглянула на него и поняла, что зрелище её очаровало. Словно видя себя на маленьком голубом шарике, она чувствовала некое слияние между ей, настоящей, и той ей, что в миниатюрном варианте обитала в Путеводителе. Казалось бы, и сильно уменьшенные облака ничем не отличались от настоящих, тех, что в ясную погоду на небе. Но откуда там облака, ежели сейчас ночь? Это заинтересовало бы Гельфиду, будь ей лет на 6–7 поменьше, да и не будь её душа обременена важной миссией.

Зато сквозь эти облака было трудно различить те материки, наличие и количество которых Гельфиду с недавнего времени очень заинтересовало. Огромный материк Родевиль, будучи раздвоенным на два материка поменьше — Вендер и непосредственно сам Родевиль, мало чем отличался от того, что Гельфиде приходилось видеть на различных картах у деда. Совершенно точно существовал и Татмос — забытый материк, о котором приходилось только слышать. Но он был чуть меньше того, что имелся на глобусе у герра Анистона, а так же с совершенно различным очертанием южного побережья. А то, что было на другом полушарии, скрывалось под очень толстым слоем облаков, из которых только смутно можно было разглядеть зелёные, коричневые или даже чёрные клочки суши. Будто бы сами Боги не хотели того, чтобы родевильцам стало известно о «Неизведанных Землях».

— Отличные навыки конспирации, — неожиданно раздавшийся голос за спиной застал врасплох забывшуюся Гельфиду, — но меня ими не провести.

И прежде чем Гельфида узнала в голосе некогда знакомого ей герра Сёгмунда, она поняла, что двигаться уже не может. Тело словно оцепенело от паралича, и как бы ей не хотелось шевельнуть хоть чем-то, это даже близко не удавалось. Никакие амулеты, что дал на прощание Гельфиде дед, не помогли против этого, ибо они не могли быть сильнее магии старого и опытного волшебника.

— Что ты забыла здесь, отважная воровка? И кто ты?

Неожиданно Гельфида поняла, что её губам всё же дозволено двигаться, поэтому она вполне могла говорить.

— Я не скажу своего имени. Лучше убей!

— Можешь не говорить, — с лицедейской ехидной улыбкой произнёс герр Сёгмунд.

Мгновенно они перенеслись из прекрасного вечернего сада в какое-то затемненное помещение, служившее, скорее всего, рабочим кабинетом старика. Теперь безвольное тело Гельфиды, словно распятое на невидимом кресте, упиралось в стенку.

— Я и так знаю, кто ты, — сказал профессор, — Гельфида Анистон, если конечно, ты ещё незамужняя. Я не ошибся?

Гельфида стиснула зубы и промолчала. Она в ловушке. Но нельзя сдаваться, потому что сдаваться её никогда не учили. Несмотря на позднее время, герр Сгмунд был облачён не в ночной халат, а серый брючный костюм. Словно бы вёл сейчас занятие, а не готовился ко сну. Вкупе с поимкой преступников.

— Как угораздило моему старому другу Норду посягнуть на то, что принадлежит стенам этой Академии? Моей академии?