Хранитель Чёрной поляны - [18]

– Ну садись, Васька. Давай чаёвничать, – только тут из своей комнаты вышла Мария Дмитриевна.

– И чего же ты меня не разбудил? Я бы тебе всё сама собрала, – укорила она деда.

– Да мне вот Васька помогал, – отвечает он серьёзно. Бабушка рассмеялась, взяла меня на руки.

– Васька – это хорошо, – сказала она, – Раз Васька помогал, тогда не о чём беспокоиться. В чём, в чём, а в бутербродах он толк знает. Побольше колбасы и поменьше всего остального – вот твой рецепт. Да, Васенька?

– М-да, – промурлыкал я и скосил глаза на деда. Тот уже доел первый бутерброд и приступал ко второму.

– А что же ты помощника не угощаешь? – совершенно, верно, истолковала бабушка мой взгляд.

– Каюсь, грешен! Всё сам съел, – ответил дед, допивая чай – Но вы тут сами как-нибудь эту проблему решите. А мне пора. Скоро не ждите, вернусь уже затемно. Из города привести что-нибудь?

– Сахара можно для варенья и конфет ребятам. А так вроде всё есть.

Дед встал из-за стола, обнял Марию Дмитриевну и пошёл к двери.

– Сумку не забудь, – сказала она.

– Не забуду, – дед поднял рюкзак и помахал через несколько минут, уже выезжая на Карлуше за ворота. Бабушка посадила меня на табурет.

– Ладно, Вась, давай-ка и мы чайку попьём.

«Было бы неплохо,» – мысленно ответил ей я, думая о том, что порой люди очень нерационально себя ведут, ведь если бы она мне не помешала, то я бы с дедушкой позавтракал и теперь уже тоже на работу ушёл. Но у хозяев свои причуды. Да и потом, бабушкины бутерброды намного вкуснее и колбаснее.

Поев и сказав спасибо, я пошёл по делам. Вчера мне не удалось прибрать в комнате у деда, и сегодня я решил именно оттуда начать свои трудовые будни. Спать ещё не хотелось, даже завтрак не навевал дремоты, поэтому я обтёр технику своим боком. В конце концов, главное, как я это делаю, а не чем.

Потом подошёл к окну. Сквозь форточку был протянут провод к антенне на крыше. Я потрогал лапкой антенный кабель. Почувствовать те самые сигналы, что принимает телевизор я не мог, а вот изменение погоды запросто. Вчера дедушка говорил, что ветер будет умеренный – это от двух до шести метров в секунду – но по моим ощущениям, там было, пожалуй, больше.

«Надо будет пойти с ребятами на луг, когда они змея запускать станут», – при мысли о змее я поморщился. – «Пойду гляну на него, как там Домовой перья прикрепил».

В комнате у мальчиков окна не было, она вообще была очень маленькой. По сути, это тоже был чердак, вернее меньшая часть чердака, отделённая от моей перегородкой. В комнате стояли две кровати, стол, сейчас заваленный книжками, коробками красок, карандашей, какими-то проволочками, верёвочками и прочими очень нужными в мальчишеской жизни вещами, возле четвёртой стены стоял платяной шкаф, а в углу за ним красовался тот самый гироскутер. Я обнюхал его – то ли он был выключен, то ли разряжен, но никаких признаков жизни он не подавал. Затем я направился к столу.

Именно над ним висел змей. Вчера я разглядывал его с пола, но сегодня мне нужно было подойти поближе, чтобы убедиться, что Домовой всё правильно сделал. Запрыгнув на стол, я подошёл к хвосту змея, аккуратно преодолевая завалы из материалов для технического и художественного творчества. Среди разноцветных лоскутков мне никак не удавалось найти перья. Я встал на задние лапы, а передними принялся методично перебирать разноцветные тряпочки.

– Вась, ты что там делаешь? – спросил меня Никита. Наверное, я всё-таки разбудил его. Мальчик смотрел на меня и хлопал ресницами.

Алёша тоже проснулся. Он выбрался из-под одеяла и снял меня со стола. Присев на кровать к брату, Лёшка откинул край одеяла и засунул меня под бок к Никите. Под одеялом было тепло и душно. Кит ухватил меня и прижал к животу.

«Ну и что теперь? Опять нелепые шуточки?» – я начал искать выход из этого дурацкого положения в прямом и переносном смысле. Я тыкался в разные стороны и лихорадочно соображал, следует ли мне отомстить агрессорам, посягнувшим на мою свободу или притвориться, что мне понравилась такая игра?

И тут Лёшка сам подсказал мне выход: он просунул пальцы под одеяло и начал ими слегка скрести по простыне. Я возликовал – вот такая игра по мне. Выпустив когти, я бросился на Лёшкины пальцы. Он успел отдёрнуть руку, но я был близок к успеху и притих, ожидая его второй попытки.

Никита слегка отпустил меня и залез под одеяло с головой. Ему тоже было интересно, чем дело кончится. Я был римским гладиатором, а он замершей на трибунах публикой. Наконец, на арене появились хищные пальцы Лёшки. Они шевелились очень осторожно, на самом краю видимости. Я решил подпустить их поближе, чтобы бить наверняка. Глаза мои сверкали в темноте, горя воинственным азартом. Пальцы продвинулись чуть глубже, и я прыгнул, выпустив все свои смертоносные когти. Теперь я достал врага, но вместо того, чтобы обратиться в бегство, Лёшка засунул под одеяло вторую руку. Его зловредные пальцы зашевелились, с другой стороны. Никита хихикнул. Он тоже начал потихоньку царапать пальцами по одеялу.

«Вот она – переменчивая любовь зрителей! Ну я вам ещё покажу, кто здесь звезда! Жаждете зрелищ? Готовьтесь к крови!» – я весь превратился в слух.