Хранить вечно - [18]

— Я уже это, кажется, делаю, — Локкарт недовольно нахмурился. — Вам, надеюсь, известны мои переговоры с Савинковым и белыми генералами?

— Надо ускорить события, — отрезал Рейли. — Любой ценой нужно истреблять заразу, которая завелась в России. Мир с Германией! Да-да! Мир с кем угодно, хоть с дьяволом! Есть только один враг! Все человечество должно объединиться в священный союз против большевиков! Чем скорее вы это поймете, тем лучше…

Рейли ушел, дав понять Локкарту, что в следующий визит надеется услышать что-нибудь более определенное и решительное.

А Локкарт не нуждался в том, чтобы его подталкивали. Он действовал, и действовал решительно.

Гикс служил посредником между мною и врагами большевиков. Они были представлены в Москве так называемым «Центром», имеющим левое и правое крыло, а кроме того, «Лигой спасения России», созданной Савинковым. Между этими двумя крыльями происходили постоянные распри.

Центр находился в тесной связи с белыми армиями на юге России, генералы которых недоверчиво относились к Савинкову. Я получил в то время письмо от генерала Алексеева, где он заявлял, что скорее согласился бы действовать совместно с Лениным или Троцким, чем с Керенским и Савинковым.

Локкарт предпочитал умалчивать о другой стороне своей деятельности, не доверяя ее даже дневнику. Она распространялась на небольшие миссии, рассеянные по России, с которыми он поддерживал связь, и на секретную агентуру, поставлявшую шпионские сведения обо всех без исключения политических группах, действующих в стране, обо всех военных формированиях.

И капитан Гикс вовсе не ограничивался посредничеством между Локкартом и враждебными большевизму группами. Нередко он выполнял задания, о которых не принято распространяться даже в узком кругу. Еще в марте Гикс в сопровождении капитана Уэбстера из американского Красного Креста отправился в разведывательное турне по Сибири. На руках у Гикса было письмо Троцкого, предлагавшее местным Советам оказывать англичанам всяческое содействие.

Локкарт стал теперь более откровенно разговаривать с агентами белогвардейских генералов. Отпала необходимость изворачиваться и отделываться пустыми обещаниями. Союзные правительства решили вмешаться в русские дела.

К Архангельску и Владивостоку уже шли первые военные транспорты с десантными войсками.

Я окончательно солидаризовался с белыми лишь по получении формального извещения моего правительства… Когда 4 июля открылся V съезд Советов, положение было до того обострено, что приходилось ждать взрыва.

Сидя в Большом театре в золоченой директорской ложе бенуара и наблюдая за ходом съезда, Локкарт находился в том состоянии, когда нервы натянуты до предела.

Рейли не появился, а это означало, что он занят каким-то делом большой важности, о котором не счел возможным информировать даже Локкарта.

Он только намекнул накануне, что грандиозный взрыв подготовлен и последует как раз в то время, когда все большевистские руководители будут находиться в Большом театре.

— Нет-нет, — успокоил он Локкарта. — Я имею в виду вовсе не взрыв бомбы. Бомба — это слишком кустарно! Можете без опаски сидеть в своей ложе. Там услышите кое-что погромче, чем взрыв динамитной хлопушки.

Локкарт пристально разглядывал в бинокль все, что происходит в зале и на сцене. Зал был полон людьми в поношенных пиджаках и куртках, гимнастерках и косоворотках, которые плохо гармонировали с раззолоченной лепниной и бархатом лож.

Пока все было спокойно. Свердлов, правда, то и дело утихомиривал левоэсеровских ораторов, обвинявших Совнарком и Ленина во всех смертных грехах.

Когда они захлебываясь кричали с трибуны, им громко аплодировали сторонники. На эту группу чаще других направляли бинокли генерал Лавернь и другие представители союзнических миссий, сидевших в той же ложе справа от сцены.

Но особое внимание привлекала женщина за столом президиума.

По правую руку от Свердлова в президиуме сидела тридцатидвухлетняя представительница партии левых эсеров Мария Спиридонова, скромно одетая, с гладко зачесанными волосами и в пенсне.

6 июля к пяти часам вечера Рейли принес в ложу последние новости: театр оцепили красные латышские части, все выходы заняты, на улицах вооруженные столкновения.

Рейли и французский агент, проверяя содержимое своих карманов, одни бумаги рвут на мелкие клочки и засовывают под обшивку кресел, другие судорожно глотают.

Рейли вскоре вышел. Он был совершенно спокоен, и только веко левого глаза чуть подергивалось: тик не смогли подавить даже железные нервы этого человека. Но когда Рейли через полчаса вернулся в ложу, Локкарт при первом взгляде на него понял: произошло что-то важное.

На выбритом до синевы продолговатом лице бледность проступила заметнее обычного. Наклонившись к Локкарту, он торопливо шепнул, что намеченного взрыва не будет.

— Эти идиоты, как всегда, ударили не кулаком, а растопыренными пальцами, — сказал Рейли. — Они пристрелили в три часа Мирбаха, прежде чем боевой отряд успел подойти к театру, захватить чекистский штаб, почтамт и Центральную телефонную станцию. Они должны были ворваться в театр и арестовать большевистских делегатов. Латышские части опередили этих болванов. Чекисты начали аресты. Кроме того, они обнаружили адскую машину, подложенную позавчера под сцену.