Храм Саламандры - [18]

Они выехали из села солидно и не спеша, провожаемые толпой. Шемма ехал первым, важно восседая на своем соловом, за ним – Витри. По бокам лошадей громоздились туго набитые дорожные мешки. Отъехав немного, посланцы колдуна обернулись и еще раз помахали сельчанам на прощанье.

Они поехали вдоль берега вниз по течению Лоана. Широкая спина Шеммы и широкий зад Буцека, колыхающиеся перед Витри, создавали у него чувство безопасности, поэтому он не робел перед неизвестностью, ожидающей его впереди.

Поездка нагнала ему нравиться, он с интересом рассматривал встречные пейзажи, замечал каждую птицу или зверька, прошмыгнувшего в кустах. Шемма мало-помалу задремал в седле, обмяк и обвис, но не терял равновесия, давно привыкнув спать верхом на своем Буцеке. Буцек же, перестав ощущать руку всадника, плелся еле-еле, норовя перехватить пучок травы или листик кустарника.

Около полудня Шемма ожил и стал осматриваться вокруг. Вскоре он нашел то, что искал, – удобную поляну у реки – и скомандовал Витри спешиться.

– Пора подкрепиться, – сказал он. – Я пойду посмотрю, все ли вокруг спокойно, а ты накрой поесть. И чайку приготовь.

Они сняли вьюки, расседлали лошадей и пустили их на поляну пастись. Табунщик взял охотничий нож, пошел вдоль поляны и вскоре исчез в кустах. Оставшись наедине с хозяйственными заботами, Витри собрал дров, разжег костер, принес в котелке воды и поставил на огонь. Пока вода закипала, он вынул кружки, хлеб, соль, достал круг колбасы из мешка Шеммы и разложил все на траве.

Когда чай вскипел, Шемма вернулся и сообщил, что вокруг все тихо.

Витри удивился его предосторожности – они были еще не так далеко от села, чтобы кого-то опасаться. Шемма подсел к котелку, уверенной рукой взял круг колбасы, оторвал половину, отмахнул полкраюхи хлеба и углубился в еду, запивая ее горячим чаем.

Когда колбаса и хлеб подошли к концу. Настроение Шеммы улучшилось, глаза заблестели.

– Что главное в дороге? – рассудительно заметил он. – Это, конечно, еда. Так-то, парень. Если ты не поел, у тебя нет сил. – Шемма подобрал остаток колбасы и задумчиво дожевал его. – А если у тебя нет сил, какой ты воин? Любой возьмет тебя голыми руками.

Витри внимательно слушал и соглашался с Шеммой. Он еще больше зауважал табунщика, который так хорошо знал, что в дороге главное. Шемма между тем развалился на траве, разбросав мощные ноги и заложив руки за голову.

– Надо отдохнуть, – заявил он. – Убери все, а колбасу положи ко мне в мешок.

Витри посмотрел на остатки еды. Колбасы там не было. Шемма за разговором незаметно уписал весь круг.

– Колбасы нет, съели, – ответил он Шемме.

– Как нет? – изумился уже засыпающий Шемма. – Ну ты, парень, и горазд лопать! Тебя, пожалуй, и не прокормишь! – Но он был добрым от хорошего обеда и тут же смилостивился:

– Ладно уж, спи, отдыхай. Куда сейчас с тобой ехать! Ты и на кобылу-то не влезешь после того, как столько слопал. – Табунщик потянулся и, закрывая глаза, пробормотал:

– Да смотри за ней, чтобы в село не ушла. Мой-то от меня никуда не денется…

Время перевалило далеко за полдень, а Шемма все спал богатырским сном. Кобыла Мона, судя по всему, не собиралась убегать в село – ей пришлись по вкусу местная трава и общество Буцека. Витри устал сидеть, жестоко кусались слепни, маленькая горластая птаха в камышах выводила одну и ту же визгливую руладу, живописно дополняя храп Шеммы.

Он потянул табунщика за ногу. Тот что-то пробормотал и перевернулся на бок. Витри начал будить его усерднее. Шемма мычал и отбивался, но все-таки проснулся и сел.

– Ехать пора. Вечер скоро, – напомнил ему Витри.

Шемма огляделся и широко зевнул.

– Да. Веди лошадей, парень. – Он почесал в затылке и предложил:

– Или уж поедим заодно?

Витри сделал вид, что не слышит, и пошел за лошадьми.

Шемма и Витри доехали до горного ущелья только на четвертые сутки пути. Все эти дни Шемма проявлял необыкновенную бдительность. Оставляя Витри наедине с вещами и кухней, он отправлялся бродить по окрестностям в поисках злоумышленников. Такая осторожность сначала понравилась Витри, потом начала раздражать его. Он догадался об ее причинах, но предпочел не связываться с Шеммой. Завтрак, само собой, тоже доставалось готовить ему, потому что утром Шемму могли разбудить только слова «завтрак готов», но Витри привык вставать рано и не особенно тяготился делами. Он смекнул, что чем раньше он скажет заветное «завтрак готов», тем раньше они оседлают коней и отправятся в путь, и вовсю пользовался этой маленькой хитростью, чуть свет подымая Шемму.

Был полдень, когда они подъехали к крутым жемчужно-серым Тионским скалам. Шемма, как обычно, пошел в дозор, а Витри занялся кухней. Оглядывая скалы, он думал, что потребуется целый день, чтобы перевалить через них, а оставаться на ночь в скалах наверняка было опасно. За обедом он поделился этой мыслью с Шеммой, и тот с радостью согласился посвятить остаток дня отдыху.

После обеда Шемма мгновенно уснул, а Витри задумался о предстоящем пути через скалы и вспомнил, что они не спросили у колдуна, где проходит тропа.

Он встал и пошел искать ее, чтобы не тратить впустую дорогое время завтрашнего дня. После долгого лазанья по скалам он нашел ее – тонкую ниточку, поднимающуюся вверх. Тропа шла не у воды, а на большой высоте вдоль склона ущелья. Там, где Витри проследил ее, она была достаточно широка, чтобы по ней могла пройти завьюченная лошадь, но ехать верхом здесь было слишком опасно. По правую руку подымались скалы, по левую – отвесный склон обрывался вниз, до самого Лоана. Сверху было слышно, как в порогах реки ревет вода.