Храм - [7]
— Я даже предусмотрел библиотеку, — уточнил старик.
— Правда? Я очень люблю книги. Представьте себе, хотел стать писателем, когда был моложе.
— Вот те на! Какая странная идея! А я даже читать не умею.
— Как? Вы не умеете читать?
— Ну да! Я неграмотный, но это же не преступление. Мне это не мешает выражать свои мысли надлежащим образом.
— Но как же вы сумели выстроить…
— Интуиция, я тебе уже говорил. Эй! У меня есть несколько учебников по архитектуре, в основном итальянские и испанские трактаты, в которых чувствуется влияние Гауди…
Он подал знак следовать за ним. В углу под коричневым чехлом были сложены художественные опусы, журналы и брошюры, покрытые плесенью.
— Я смотрю в них только на рисунки! — гордо заявил он. — И никогда ничего не переношу на бумагу: ни план, ни чертеж. От этого никакой пользы!
— Вы считаете, что письменность бесполезна?
— Я такого не говорил! Книги полезны, если вызывают у людей интерес. Что же касается меня, то я не вижу в них необходимости.
— А неспешность, углубление, то, о чем вы мне так часто твердите?
— Что ты хочешь сказать?
— Сегодня книги остаются единственным местом глубокого познания. Общество так быстро изменилось! Телевидение, Интернет, новые технологии ускорили этот процесс, наступило господство поверхностного… А книга, не стала ли она последним бастионом против вырождения личности? Вы же сами не раз говорили о том, что для достижения качества нужно время, пространство.
— Ну-ну, мой мальчик! Ты говоришь о таких вещах, которых я никогда в жизни не видел! Интернет — я даже не знаю, на что это похоже…
— Фернандо, неужели вы никогда не выезжали за пределы своей деревни?
— Один-единственный раз! Поехал в Барселону, чтобы увидеть строительство собора «Саграда Фамилия»…[2] Хотел сам убедиться и, главное, убедить своих современников в том, что миллиарды песет, известные архитекторы и профессионализм, как они говорят, — всего этого недостаточно. Доказательство тому — их собор до сих пор не завершен! Однако двести человек каждый день продолжают вести работы даже во время богослужения! С постоянством и верой — единственными средствами финансирования — я продвинулся гораздо дальше, хоть живу в захолустье и работаю в одиночку.
Его вера — загадка для меня. Так же как сам этот человек и эта благодать добровольного обязательства. Католик со дня крещения, я им был условно. Мои родители продолжили семейную традицию без особого пыла. Почему я должен постигать смысл существования через мираж наполненных страхом людей, что зовется «официальной религией»? И если я молился за свою мать, агонизирующую на больничной койке, причиной этому было отчаяние и желание помочь отцу. Я не уверен, что верую в Бога, так как всегда презирал бесчинства, совершенные во имя этой веры, фанатизм крестовых походов против альбигойцев, религиозный терроризм, у которого есть сформированная на вселенском уровне История. О какой духовности шла речь в то время, когда на спинах людей несли трон с Пием XII, угодливо обмахивая Папу веером из перьев страуса? Или когда по приказу милосердного епископа пламя костра пожирало так называемых колдунов? Я представил себе веру Фернандо на фоне световых лет тошнотворного маскарада, заливавшего кровью Землю. Но между приятием закона и христианским приличием, правилами Церкви и этой дьявольской моралью, какое же место старик отводил той огромной тайне, от которой я в глубине души задыхался и уже готов был завыть?
Атрофический боковой склероз.
— Что?
Этим непристойным языком мы не владели: ни отец, ни я.
— Атрофический боковой склероз… — повторил невропатолог. — Его обычно называют «болезнью Шарко». А в США, где я преподавал несколько лет, — «болезнью Лоу Джехрига», по имени известного бейсболиста, который скончался от атрофического бокового склероза в 1941 году…
Его молчание для нас что гильотина. Долгая минута непонимания, потрясения, в голове путаница, и наконец откуда-то возникает надежда, наивный оптимизм современности.
— Думаю, сегодня это излечимо… — говорит отец.
Снова тишина. Лицо профессора-нейрохирурга страдальчески сморщилось. Известный врач крупнейшей клиники выставляет напоказ свою беспомощность, так как не знает, что сказать, особенно после того, как увидел мои умоляющие глаза. Авторучкой рисует в воздухе круги.
— Речь идет о постепенном вырождении движущих нейронов коры головного мозга и переднего рога спинного мозга с разрушением пирамидального и коленчатого пучка.
— Что это значит?
— Эволюция болезни, насколько известно, — процесс необратимый. Можем попытаться его замедлить, но…
— Что тогда произойдет?
— Ваша супруга…
Умрет. Он не смог произнести это слово. Не сумел также четко объяснить, что с моей матерью будет происходить. Очень быстро откажут ноги, руки. Максимум за два или три года, возможно, через несколько месяцев. Но она ничего не будет чувствовать. Эта неизлечимая болезнь «бесчувственна», как они говорят. Бесчувственна и коварна. Она незаметно продолжает свое дело. Парализует функцию глотания, и тогда надо вставлять зонд, чтобы больной мог есть. Ухудшается речь, но не суждение: больной осознает свое превращение в овощ. А в конце — паралич диафрагмы, когда уже невозможно дышать. Нужна трахеотомия, трубка, которая поддерживает искусственное дыхание… и столь же неестественная надежда.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».
Пьесы о любви, о последствиях войны, о невозможности чувств в обычной жизни, у которой несправедливые правила и нормы. В пьесах есть элементы мистики, в рассказах — фантастики. Противопоказано всем, кто любит смотреть телевизор. Только для любителей театра и слова.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Дебютный сборник новелл молодой канадки Надин Бисмют с единодушными овациями был встречен и публикой, и прессой.13 зарисовок, графически четких и лаконичных:— Жизни сегодняшней, повседневной, вашей и ваших соседей;— Любви, показанной с разных точек зрения и во всем многообразии ее проявлений;— Ну и конечно же, измен, неизбежно сопутствующих как любви, так и жизни в целом. Измен не глобальных, а сиюминутных, «бытовых», совершаемых на каждом шагу, — мелких и крупных, самому себе и родным, любимым, близким, просто окружающим.Яркие картинки, в которых явлена вся палитра нашей «невинной» лжи, наших слабостей и порывов.
Род занятий главного героя, как и его место жительства, — слагаемые переменные: модный фотограф, авиапилот, бармен. Постоянно меняющаяся действительность, поиск точки опоры в вихревых потоках, попытки обрести себя. Эта книга о том, как поймать ветер и что такое сила притяжения, как возникают модные тенденции в фотографии и зарождаются ураганы… как умирает и рождается чувство.Блуждая по лабиринтам своего внутреннего мира, герой попутно исследует мир окружающий, рисуя перед нами живописнейшие картины современного американского общества.Второй роман молодого канадского автора, блестяще встреченный и публикой, и критиками, привлекает «мужским взглядом» на жизнь и яркой образностью языка.
Третье по счету произведение знаменитого французского писателя Жоржа Перека (1936–1982), «Человек, который спит», было опубликовано накануне революционных событий 1968 года во Франции. Причудливая хроника отторжения внешнего мира и медленного погружения в полное отрешение, скрупулезное описание постепенного ухода от людей и вещей в зону «риторических мест безразличия» может восприниматься как программный манифест целого поколения, протестующего против идеалов общества потребления, и как автобиографическое осмысление личного утопического проекта.
Флориану Зеллеру двадцать четыре года, он преподает литературу и пишет для модных журналов. Его первый роман «Искусственный снег» (2001) получил премию Фонда Ашетт.Роман «Случайные связи» — вторая книга молодого автора, в которой он виртуозно живописует историю взаимоотношений двух молодых людей. Герою двадцать девять лет, он адвокат и пользуется успехом у женщин. Героиня — закомплексованная молоденькая учительница младших классов. Соединив волею чувств, казалось бы, абсолютно несовместимых героев, автор с безупречной психологической точностью препарирует два основных, кардинально разных подхода к жизни, два типа одиночества самодостаточное мужское и страдательное женское.Оригинальное построение романа, его философская и психологическая содержательность в сочетании с изяществом языка делают роман достойным образцом современного «роман д'амур».Написано со вкусом и знанием дела, читать — одно удовольствие.