Храм - [6]

Вечером, когда я уже был полностью измотан, он без моей помощи закончил установку одной из тех колонн, что поддерживали строение. Отступил на несколько метров, желая смерить взглядом результат, и заявил:

— Нехватку знаний о правилах архитектуры я восполняю излишком цемента. Буду, как всегда, действовать по наитию…

Конструкция кренилась. В ней было что-то от Пизанской башни и тростника: хоть она и клонится, но уж точно никогда не сломается. В глазах старика вспыхнул, как молния, фиолетовый блеск — единорог остался доволен. Он коснулся левой рукой подбородка и добавил задумчиво:

— Да! Я все делаю интуитивно, так любящая мать воспитывает свое дитя.

Он учил меня ценить неспешность.

— Вот уже несколько дней я наблюдаю за тем, как ты работаешь, мой мальчик, тебе обязательно надо научиться терпению. Иначе все будет немило, и ты надорвешься от работы. Именно поэтому я не езжу в Мадрид: там у людей никогда нет времени! Все куда-то спешат, куда-то опаздывают… и за чем же они бегут? Срочность — это не что иное, как изобретение, просто иллюзия. Ну, зачем торопиться? В любом случае, конечный пункт у всех один, всем хорошо известный. Главное, на пути к концу жизни найти что-то увлекательное.

Устанавливая временные подмостки из досок и медных труб, которые надо было закрепить с помощью нескольких крепежных муфт, я исступленно надрывался.

— Вы же знаете, я — не профессиональный рабочий! К тому же я никогда не отличался способностью собирать самодельные конструкции. Ведь я же могу назвать это самоделкой…

Дон Фернандо захохотал, обнажив во рту целую долину из пеньков и дыр. Он смеялся от всей души.

— Вот видишь, не всякий турист отважится зайти на эту интригующую стройку. Кстати! Час назад, пока ты дрых в своем позолоченном отеле, сюда забрела одна парочка с фотоаппаратом, похоже, французы. Щелк! Щелк! Потом увидели меня и тут же сбежали. Должно быть, приняли меня за нищего… Заметь, исчезли, как само собой разумеется.

Старик стал надевать на себя невзрачное широкое пальто из темно-синей шерсти, забрызганное краской и покрытое пылью, потом — шапку того же кирпичного цвета, что фасад собора. Штаны были подвязаны шнурком. У моей матери он, разумеется, получил бы выговор.

— Ты — тоже турист! — продолжил он чуть шаловливо. — Но, в отличие от тебя, у этих туристов, что приезжают сюда, желая увидеть страну, совсем нет времени на то, чтоб узнать меня. Как только они меня заметили, сразу же исчезли. Испугались, что я отъем толику их свободного времени. Люди не сознают, что упускают, когда ведут себя вот таким образом.

— А где люди ведут себя иначе?

— Нигде. Это верно, что…

Он поднял глаза к образу Богоматери Пилар, покровительницы Испании, которая нас благословляла сверху колонны (икона была размером около тридцати сантиметров). Затем уточнил:

— Ничто великое не совершается в спешке и в отсутствие терпения.

Я не оставлял его в покое:

— Вот как? Стало быть, вы уверены, что создаете нечто великое?

— Эта церковь была моей мечтой. А мечта — всегда великое дело.

Старик жил в доме своей сестры Джильды. У него осталась только эта семья; никакой собственности не было, за исключением трех или четырех вещей личного пользования, ржавого велосипеда, находящегося в жалком состоянии, и участка земли, унаследованного от покойного отца, — приблизительно один гектар пастбища, на котором вот уже сорок пять лет он голыми руками возводит собор. Мехорада-дель-Кампо — маленький поселок в окрестностях Мадрида. Днем начала строительства Фернандо выбрал 12 октября, так как в этот день испанцы чествуют свою Мадонну, знаменитую Богоматерь Пилар. Работа началась еще во времена режима Франко и продолжалась по шесть дней каждую неделю, начиная с рассвета. Труд Титана с верой Сизифа, единственным талантом которого было упорство. При первой же встрече я ему доверил мою страсть к голубому небу и взгляд отчаявшегося человека.

Я решил покинуть отель «Веллингтон» и снять комнату подальше от центра столицы. Прежде я всегда селился в самом сердце разных городов, так как меня привлекал волнующий шум их голосов, но теперь мне был нужен душевный покой. Вот почему я выбрал тихий (и всем доступный) квартал антикваров. На площади Каскорно женщина листала журнал «Психология», изданный на испанском языке, и это место мне сразу показалось близким, внушающим доверие, удобным для самоанализа. Я уже представил себя графином с водой, в которой полно всяких примесей, и надо успокоиться, чтобы частицы осели на дно, и тогда вода снова станет прозрачной. А еще я искал тишины, желая слушать Фернандо и размышлять над его нелепостью. Этот человек меня очаровал, мне хотелось раскрыть его тайну и понять его энтузиазм, которым он кичился за неимением элегантности.

— Бедность — потерянное нами сокровище, — считал Фернандо. — Скудность бытия — вот ключ к счастью. Я хочу служить примером для нашего общества изобилия, пресыщенного пустяками.

Собор поднимался как вызов его собственным заповедям, правда, чуть смягченным. Он казался чрезмерно большим по сравнению с двумя смешными руками, что его воздвигали. Длиной около пятидесяти метров, он раскинулся на более чем восемь тысяч квадратных метров. Купол при диаметре в двенадцать метров достигал сорокаметровой высоты. В архитектурный комплекс входили две лицевые, высокие как здания, башни, двадцать шесть сводов, четыре дома священников, два монастыря, зал капитула, крипта и закрытая ризница. Собор воистину был невероятным.