Храм - [10]
В это утро пришло озарение: свершилось то, чего до сих пор я был не способен осуществить. Ну конечно же, раньше, в студенческие годы моя жизнь била ключом: поездки по Европе, Южной Америке и особенно в США. В двадцать лет, подталкиваемый февральским небом, столь же угрюмым, как мое в то время сердце (разочарование в любви), я поддался наплыву то ли глупости, то ли здравомыслия и уехал во Флориду без ведома родителей (мать сходила с ума от переживаний) со скромными сбережениями в кармане и двумя книгами в рюкзаке: «На дороге» Джека Керуака и «Мартин Иден» Джека Лондона — красной розой, по мнению моего друга Эрика. Пять месяцев я жил в Джексонвиле. Как-то вечером, на третий день своего пребывания в городе, я повстречал в баре замужнюю женщину на восемнадцать лет старше меня, очень богатую; что касается денег и одиночества, наши горизонты пересеклись на гамбургере с грибами. Спустя два дня она меня «нанимала» в рекламное агентство, которым руководила. Завязалась знойная любовная история, несмотря на мужа, которому я сочувствовал и который водил меня то в казино, то в заведения со стриптизершами… С обнаженным торсом и банданой канареечного цвета на голове я проигрывал свои двадцать лет на баскетбольных площадках вплоть до наступления сумерек. У меня было помрачение.
Теперь, когда мне тридцать три, на губах кислый привкус собственного несовершенства. Ни жены, ни ребенка. И уже нет мамы. Бессознательно увеличиваю количество встреч, приключений: соблазняет новизна, нерешительность, потрясение, все то, что обычно испытываешь на пороге открытия, которое усиленно пытаешься представить. Все то, что кроется в другой личности, в другом теле. И еще — моя необязательность. Только однажды я начал было совместную жизнь с девушкой, полагая, что люблю ее, да, собственно, и вправду любил, но нас хватило лишь на три месяца. Рутина повседневной жизни уничтожила наши отношения. По крайней мере, я не сумел побороть утомление от ежедневно повторяющихся бытовых проблем, от привычки, которая пугает мужчин и которой они бессильны противостоять, несмотря на призывы своей подруги. О, эта ужасная мужская инертность к совместной жизни… Я избегал долгосрочных обязательств, так как мне они казались отречением от всех других прав. И в профессии происходило нечто подобное: работая над альбомом лондонских звезд, я не осмеливался дать полную свободу своим настоящим предпочтениям, тем неугомонным стремлениям, что шевелились во мне: литература, книги. Одно время я мечтал стать писателем. Но материальные возможности, обоснование и давление отца увели меня в другую сторону. Я выбрал удобную профессию, хотя она меня не увлекала. На самом деле, не желая отказываться от тех праздников, что может предложить жизнь, я отрекся от себя самого. И вдруг мои мечты проявились сейчас, когда я потерял единственного человека, с которым прожил вместе так долго. Неужели это было началом моей зрелости?
— Так, где же ты научился говорить по-испански, странник?
— В университете, Фернандо. Впрочем, испанским увлекся благодаря велогонке Тур де Франс. Еще подростком я был страстным поклонником чемпиона из Наварры Мигеля Индурайна, которым восторгалась вся ваша страна. Но вы конечно же можете его и не знать…
— Я на самом деле его не знаю.
— Этот гигант, отличавшийся невероятной скромностью, пять раз становился победителем гонки. А чуть позже я познакомился с девушкой из этих мест. Вот тогда я смог улучшить…
— Вы обвенчались?
— Ну вот еще! Мы встретились на Мальте в университетском общежитии. Она так же, как и я, приехала совершенствовать свой английский. Хотя на этом солнечном острове лучше получается нечто иное…
— То есть?
— Ну… это — не для вашего поколения!.. Полгода, проведенные на Мальте, — это как в фильме «Испанская турбаза». Как бы вам объяснить? Съезжаются студенты всех национальностей: немцы, голландцы, греки, русские, чехи… Специально для наших вечеринок итальянец Джорджио готовил макароны; потом развинченной походкой в ритмах сальсы мы все дружно кочевали почти до рассвета по ночным клубам Пасевилля, потягивали коктейли «пина колада», и наши потные тела лоснились в неоновом свете уличных фонарей. А после мчались на усыпанный галькой пляж, чтобы под звуки гитары, игравшей мелодии песен Боба Дилана и «Лимонное дерево» Гарден Фулс, опять переделывать мир…
— Да, ты прав, все, что ты рассказываешь, моему поколению не понять. А эта девушка, как ее зовут?
— Надя. Да, девушка, знаете ли, — великолепное подспорье в изучении иностранного языка!
— Вы потом виделись?
— Да, через год мы снова встретились на Мальте во время летних каникул. На две недели. В последние дни мы гуляли с ней по острову, взбирались на вершины крутых утесов Динги Клиффс и восхищались оттуда безграничными просторами… С тех пор прошло семь или восемь лет! Мы никогда не прерывали связь, общаемся время от времени по электронной почте.
— Как вы общаетесь?
— Переписываемся. Кстати, она живет в Мадриде, и я даже представлял, как мы с ней встретимся, когда я сюда приеду. Но мне не хватило мужества. Мы оба постарели, и очень не хочется разочароваться. Пусть воспоминание о нашей идиллии останется неприкосновенным, как мыльный пузырь, вне времени. В конце концов, эта девушка ничем не отличалась от многих других…
