Храм Фортуны II - [143]

Официальная часть визита начиналась с Антиохии.

— Еще несколько часов, господин, — сказал капитан, заметив нетерпение Германика. — Вон, посмотри направо. Видишь тот контур на горизонте? Это Кипр.

— Кипр, — повторил Германик. — Жаль, что мы туда не заехали. Я бы хотел посетить храм Афродиты в Пафосе. Говорят, это незабываемое зрелище.

— Истинная правда, — согласился капитан галеры. — Я бывал там и приносил жертвы Богине, щедрые жертвы. И могу сказать, что после этого мне как никогда везло в любви.

Германик рассмеялся.

— Мне и так везет в любви, — сказал он, нежно обнимая за плечи Агриппину, которая выбралась на палубу из каюты и подошла к мужу. — Но все равно, покровительство всесильной Богини не помешает.

— Человек за бортом! — раздался вдруг громкий крик впередсмотрящего с мачты. — Слева по борту! Шесть-семь стадиев.

Капитан сразу стал серьезным и впился глазами в море. Экипаж подобрался. Германик тоже взглянул в указанном направлении.

— Господин, — сказал наконец капитан, — там действительно человек на какой-то деревяшке. Что прикажешь? Повернем или пойдем своим курсом?

В следующий миг он пожалел, что у него вырвались такие слова. Германик побледнел и резко повернул к нему голову.

— Как это — своим курсом? — резко спросил он. — Вы что, всегда так поступаете? И вам безразлично, что кто-то сейчас борется со смертью и с волнами в открытом море?

Капитан смешался. Германик окинул его презрительным взглядом.

— Я был о тебе лучшего мнения, шкипер, — холодно произнес он. — Немедленно меняй курс и спаси того человека.

— Да, господин, — ответил пристыженный капитан и принялся выкрикивать команды, без прежней, впрочем; уверенности в себе.

Галера замедлила ход, а потом повернула. Матросы ловко оперировали парусами.

— Шлюпку на воду! — рявкнул капитан.

Шлюпка, подвешенная с правого борта, тяжело хлюпнула своим плоским днищем по морской глади.

Гребцы взялись за весла, и суденышко быстро понеслось туда, где на обломке какой-то деревяшки болтался оставленный один на один с морем несчастный человек.

Матросы быстро вытащили его из воды. Мужчина вяло отплевывался. Его глаза закатились под лоб, а в бороде, седой и клочковатой, уже успели обжиться креветки.

Шлюпка развернулась и поплыла обратно к кораблю. Германик с мостика наблюдал за ней. Капитан тоже, хотя и скривившись.

— Тут Киликия, господин, — заметил он, как бы невзначай. — Пиратский заповедник. Пусть бы себе тонул во славу Нептуна. Если бы тут разбился нормальный корабль, мы бы уже получили предупреждение. Ведь помнишь ту бирему...

Германик отмахнулся.

— Человек есть человек, — назидательно сказал он. — Его надо спасать. Если этот мужчина окажется пиратом, мы передадим его властям в Антиохии. А если нет, мы окажем ему помощь.

— Как скажешь, господин, — протянул опытный капитан и отвернулся. — Юний! — рявкнул он в следующий момент. — Как ты следишь за парусом, растяпа? Или ты хочешь, чтобы мы перевернулись.

Провинившийся Юний, который засмотрелся на действия спасательной команды, метнулся к парусу.

А спасенного между тем уже поднимали на палубу. Германик сбежал с мостика и подошел ближе.

Человек, мужчина лет сорока с небольшим, мокрый и отрешенный, скользил невидящим взглядом по собравшимся вокруг.

Германик заботливо наклонился над ним.

— Тебя спасли, — сказал он. — Теперь все будет в порядке. Кто ты такой? Как очутился в море?

Мужчина выплюнул очередную порцию морской воды и упер свои прозрачно-голубые глаза в Германика.

— Мы разбились на рифах Атмоса, — сказал он прерывистым голосом. — Корабль пошел на дно. Я один спасся.

— И поблагодари Богов, — встрял капитан, который тоже уже стоял рядом, — что здесь оказался благородный Германик, иначе кормил бы ты рыб, приятель.

Германик жестом приказал ему замолчать.

— Как твое имя? — повторил он вопрос.

— Никомед, — всхлипнул мужчина, — Никомед из Халкедона. Мы шли в Антиохию...

— Ладно, успокойся, — сказал Германик. — Сейчас тебе помогут, накормят, обсушат. Боги хранили тебя, Никомед из Халкедона. А как твои спутники? Кто-то выжил?

— Вряд ли, господин, — ответил Никомед. — Наверное, я один такой везучий оказался.

— Ну, хорошо. — Германик повернулся, чтобы пройти на мостик. — Иди отдыхай. Сейчас мы прибудем в Селевкию, а там подумаем, что с тобой делать. Не волнуйся, теперь ты не пропадешь.

— Это Германик, сын цезаря, — прошипел рулевой прямо в ухо Никомеду, который, похоже, еще мало что соображал.

Уяснив ситуацию, халкедонский шкипер сделал попытку припасть к ногам столь знатной персоны.

Германик с неудовольствием отодвинулся.

— Не надо, моряк, — сказал он строго. — Отблагодарить меня ты еще успеешь. Если будет на то воля Богов.

* * *

Гней Пизон нервными отрывистыми шагами мерил свой кабинет. Его глаза метали молнии, а уста готовы были разразиться громом.

— И что нам теперь делать? — вопросил он.

Стоявший у стены трибун Десятого легиона Паконий только пожал своими широкими плечами. Сидевший в кресле низложенный царь Вонон саркастически хмыкнул.

— Уважаемый проконсул, — сказал он медленно, — денег тебе было выплачено столько, что я вправе от тебя требовать немного пошевелить мозгами в нужный момент.