Храм фараона - [210]
— Хорошо, ты видел предводителя вооруженных людей только издалека. Тем не менее тебе бросилось в глаза что-нибудь особенное?
Страж гробниц усердно кивнул:
— Да, господин. Он был необычайно высок. Мастер Пиай был тоже довольно высок, но этот человек, кажется, еще выше.
«Сети, — подумал Хамвезе. — Это мог быть только Сети».
Внезапно ему стало жаль, что он добился помилования Пиайя. Если бы тот остался на Юге, то был бы жив.
— Ты хорошо сделал свое дело, мой друг. Писец передаст тебе половину золотого деба. Я же прошу тебя держать рот на замке. Кто бы ни спросил тебя о случившемся, отвечай, что тебя задержали незнакомцы, ты ничего не слышал, ничего и никого не видел, в том числе не видел и необыкновенно высокого мужчину. Ты видел какого-то человека издалека, такого же, как и все остальные. С мастером Пиайем, видимо, произошел несчастный случай: он споткнулся и ударился головой о свой саркофаг. Ты все понял?
— Да, господин, клянусь жизнью.
Такка получила известие, что с ее мужем произошел несчастный случай, и у нее никогда не было основания думать что-либо другое. Маленькая черная нубийка, казалась, совсем погрузилась в свое горе, тем не менее, в жалобных восклицаниях вдовы, сопровождавшей мумию Озириса-Пиайя в последний путь, слышались нотки гордости. Гордости, потому что она была его женой, гордости, потому что верховный жрец Хамвезе собственной персоной вел траурную процессию. Фараону, однако, решил верховный жрец, лучше сообщить о смерти Пиайя после праздника Зед, потому что никакая тень не должна омрачать столь редкое и значительное торжество. Хамвезе не учел только одного: за один месяц до праздника царь выразил желание пригласить Пиайя, прощенного им на все времена Единственного друга. Как и все его старые друзья, тот должен был принять участие в празднике, и на это время ему разрешалось приехать в Пер-Рамзес. Хамвезе мгновенно все обдумал. Если он скажет, что Пиай заболел, фараон, пожалуй, захочет послать к нему пару придворных лекарей, если же верховный жрец объявит, что тот в отъезде по делам храма, за ним велят послать. И в обоих случаях окажется, что Хамвезе лжец. Верховный жрец решился:
— Я должен сообщить тебе, уважаемый отец, то, о чем мне хотелось бы умолчать, чтобы не омрачать предстоящего празднества. С ним случился несчастный случай во время работы в собственной гробнице. Он мертв и похоронен со всеми почестями, и у меня болит печень, потому что я должен сказать тебе об этом.
Когда потрясение от столь скорбной вести прошло, фараон сказал грустно:
— Ну, вот смерть и нашла тебя, друг Пиай, и на этот раз никакая ошибка не оживит тебя, как тогда в Суенете. Он действительно стал Озирисом, Хамвезе, ты это сам видел?
— Мои люди наблюдали за бальзамированием, и я сам провел церемонию открытия рта. Его вдова будет получать от храма половину его жалованья, пока будет жива, о сыне мастера я тоже позабочусь. Такка снова беременна, и я сделаю все, чтобы она и дети никогда не знали нужды.
— Ты сделал то, что было правильным и необходимым. То, что ты не хотел огорчать меня перед праздником, тебе прощено. Но как с Пиайем, таким опытным ремесленником, мог случиться несчастный случай в гробнице?
— Он, должно быть, поскользнулся, когда рисовал. Может быть, это был приступ слабости. Он стукнулся головой о каменный саркофаг с такой силой, что разбил себе правый висок.
— Тем не менее, это прекрасная смерть. Он умер на работе, которая значила для него так много. Он умер как свободный человек, обладая моей дружбой, и его ка получило причитавшееся ему место покоя. Для бывшего раба было бы нескромным требовать от богов большего.
— Только одному можно ожидать от них большего — тебе, Богоподобный.
— Я — Благой Бог, и мне полагается то, что не полагается никому другому, — ответил Рамзес со спокойным убеждением.
Хамвезе, однако, не подумал о том, как быстро эта новость достигнет Мерит. В тот же вечер о ней узнала Нефертари, а от нее и старшая дочь.
— С Пиайем… произошел несчастный случай? В его собственной гробнице? Этого не может быть… Нет, нет…
Ничего не понимающая Мерит опустилась на стул. Нефертари подавила приступ изнурительного кашля и погладила дочь по руке:
— Он уже лежит в своем Доме Вечности. Хамвезе все устроил. Он хотел умолчать о несчастном случае, пока не пройдет праздник Зед. Когда фараон сказал о том, что он собирается пригласить Пиайя, Хамвезе вынужден был ему все рассказать.
Без слез, неподвижная, Мерит сидела на стуле. Она чувствовала, что все рухнуло, и не удовольствовалась версией несчастного случая.
— Есть ли свидетели его смерти?
— Нет, я полагаю, нет. Вероятно, страж гробниц обнаружил его во время обхода.
Мерит начала свое расследование. Она действовала упорно и ожесточенно. Когда ее люди спросили стража гробниц, тот ответил только то, что ему велел Хамвезе. Однако Мерит это не удовлетворило. Она велела позвать Сети и попросила смущенного Парахотепа укрыться в соседней комнате, чтобы быть свидетелем ее беседы с мужем.
Она приняла своего супруга стоя, не приветствовала его и бросила ему прямо в лицо:
— Ты убил Пиайя! Почему? Что он тебе сделал? Чем ты можешь оправдаться?
Имя Клеопатры до сих пор звучит захватывающе и волнующе. Легендарная египетская царица, вершившая историю, образованная и смелая, великодушная и расчетливая, — она не утратила своего очарования и по сей день.Под пером Зигфрида Обермайера история оживает. Автор ведет повествование от лица личного врача Клеопатры, и благодаря этому сквозь великие события проступает драма женщины, обожествляемой современниками, которая со всеми ее чувствами и страстями была всего лишь смертным человеком.
Калигула, Сапожок — так любовно называли римляне юного императора Гая Юлия Цезаря Германика. Плебеи боготворили его за бесплатный хлеб и кровавые зрелища, которыми он щедро одаривал их. Но постепенно Рим захлестнула волна казней, страшных смертей и вынужденных самоубийств. Так Калигула расправлялся с теми, кто осмеливался усомниться в его божественном происхождении. Объявив себя братом-близнецом могущественного Юпитера, тиран стремился к неограниченной власти и требовал почитать себя как бога. Интриги, кинжал, яд и меч палача — вот инструменты, при помощи которых безумный император вершил свою власть.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.