Храм фараона - [179]

Тот уже полмесяца лежал в твердых повязках, чтобы бедренная кость срослась. День ото дня лица лекарей становились все более озабоченными. Бедренная кость принца, вероятно, срасталась неровно, как бывало в большинстве подобных случаев, а значит, принц всю свою жизнь будет хромать. Может быть, ему даже придется ходить, опираясь на палку.

Меренпта, младший сын Изис-Неферт и товарищ Мерире по воинским упражнениям с Монту, тем временем вернулся с матерью из Фив и ежедневно посещал больного друга. Его неуклюжие, но искренние попытки утешить пробуждали у Мерире благодарную улыбку, но в его юношеском нетерпении время для него длилось бесконечно долго. К тому же у мальчика вызывало недоверие то, что врачи постоянно уклоняются от прямого ответа на вопрос, скоро ли он сможет встать.

Меренпта сидел у постели брата, когда вошел главный советник.

— Как идут у тебя дела, мой принц? Врачи хотят тебя скоро согнать с постели. Не пришло ли время снова встать на ноги?

Мерире почувствовал фальшивую ноту в этих бодрых словах, однако только слабо улыбнулся и ничего не сказал. Парахотеп продолжал уже совершенно серьезно:

— Хорошо, что я застал вас обоих. У меня печальная новость, которая касается вас двоих…

— Монту мертв, — сам испугался этой догадки Меренпта. Он не раз удивлялся, что никому не дозволено посещать больного воина ниу, и они с братом часто говорили о том, как это будет, когда Монту и Мерире снова выздоровеют и все втроем поскачут верхом охотиться с пращой на кроликов. Теперь все кончено. Меренпта опустил голову и попытался скрыть наворачивающиеся на глаза слезы, но они уже текли у него по щекам. А когда Мерире увидел это, он тоже начал плакать.

— Да, Монту был хорошим учителем… — вздохнул главный советник и счел лучшим тихонько удалиться и предоставить обоим мальчикам предаваться печали.

При дворе это замечали немногие, но фараон усиленно занимался расследованием покушения. Он передал все полномочия Парахотепу, и тот воспользовался старым испытанным средством. Он собрал целый штат ищеек — умных, деятельных чиновников разного возраста и ранга. Ни один из них не знал другого, каждый в своих расследованиях мог полагаться только на самого себя, и вскоре уже одна ищейка присматривалась к другой или же выспрашивала ее. Главный советник, конечно, знал их всех и приказывал время от времени являться к себе с докладом. Этим людям следовало подозревать каждого, даже собственных начальников, потому что они применяли необычный метод: не искали виновных, а пытались прежде всего исключить невиновных.

В первую очередь это были те, кто в ночь перед происшествием не находился в дворцовом квартале или о ком знали, что у них нет ни малейшего основания вредить Мерире или Монту. Круг подозреваемых постепенно сужался. Однажды один из ищеек, не бросавшийся в глаза молодой человек, подбросил главному советнику замечательную идею.

— Я вот что подумал: каждый при дворе знает, что между Великой Царской Супругой Нефертари и второй супругой Изис-Неферт существует, скажем так, неприязнь. Это продолжается уже годами. Слуги враждебно настроены по отношению друг к другу, дело доходило даже до драк. Я хотел бы только напомнить — разговор об этом быстро разнесся повсюду, — Изис-Неферт после смерти своего первенца тотчас громко и внятно обвинила царицу Нефертари. Теперь было совершено покушение на Мерире, и Нефертари имела бы все основания подозревать в этом мстительную вторую супругу, но Изис-Неферт и ее двор находились в это время в Фивах. Ее сын Хамвезе, который, безусловно, исключается как подозреваемый в покушении, был в Мемфисе. Я нахожу, однако, что именно отсутствие второй супруги служит является причиной подозревать ее. Каждый сначала склонен был бы сказать, что Изис-Неферт не имела с этим ничего общего. Она ведь в конце концов была удалена отсюда на много дней пути. Но, если она умна, а это без сомнения, тогда она велела бы организовать такое кощунственное покушение как раз во время своего отсутствия. Но чьими руками? Кого из своих доверенных лиц она оставила в Пер-Рамзесе? Ее сын Хамвезе исключается, под вопросом пара старых слуг, ее казначей, несколько писцов и управитель ее двора Незамун.

— Почему Незамун? — спросил главный советник. — Он ведь всегда сопровождал ее.

Ищейка ухмыльнулся:

— Я сам спросил себя о том же, почтенный Парахотеп. Тем не менее я спросил также и его. Мне показалось, что я не ошибся: Незамун испугался. Конечно, он остался по вполне понятным причинам: он слишком стар для дальних путешествий, да к тому же царица приказала ему оставаться здесь, чтобы заниматься ее делами. Я даже обыскал комнату Незамуна, но не нашел ничего подозрительного… за одним исключением. На кожаной сетке его кровати, в ногах, я нашел следы того, что там прятали, возможно, ручную пилу.

— Однако ты постарался! Ты полагаешь, что он сам мог бы?..

Ищейка протестующее поднял руку:

— Только легкое подозрение. Преступник должен был в ту ночь спрятать где-то пилу, а на сетке кровати Незамуна есть несколько прорезанных мест, которые выглядят не так, как если бы пила лежала там долго. Я, конечно, могу ошибаться, след, вероятно, фальшивый, но, тем не менее, мы не должны спускать глаз с этого человека.