Храм фараона - [172]
— Считается, что последнее слово говорят боги.
— Самое последнее — конечно, на том свете. Но в земной жизни решающим является слово царя, и тут уж зависит от того, кто ему советует. Как видишь, я настроен к тебе дружески. И фараон, да будет он жив, здрав и могуч, до сих пор прислушивался к моим советам.
Хамвезе вступался за любовника Мерит не без задней мысли. Ему и в самом деле нравился Пиай, он ценил его как человека и еще больше как художника, но он, конечно, знал, что возвращение мастера может принести определенное беспокойство в семью Нефертари, и с тех пор, как он решил, чьей стороны держаться, эта мысль казалась удачной. Так он мог оказать услугу Пиайю и одновременно своей семье. К тому же Хамвезе не терпел деятельного вояку Сети. Этот глупец не мог отличить высокий рельеф от углубленного и едва был в состоянии написать свое имя. Хамвезе улыбнулся чуть злорадно, когда представил себе реакцию Сети, если Пиай вернется и связь Мерит с ним возобновится.
— Извини, мой принц, если я спрошу тебя во второй раз, имеешь ли ты желание осмотреть храмы?
— Да, я отвлекся. Хорошо, пойдем посмотрим твои шедевры.
Тем временем разнеслась молва, что сын царя и верховный жрец Пта Хамвезе прибыл с визитом. Ремесленники выстроились цепью по обеим сторонам улицы и, когда оба мужчины направились к храмам, приветствовали принца криками и низкими поклонами.
Так как они подошли с юга, то сначала зашли в Большой храм. Хамвезе отошел, насколько мог подальше, и долго смотрел на четырех высокочтимых богов, у которых было лицо его отца. Они были закончены до пояса. Пиай как раз занимался руками, сложенными на коленях колоссов.
Он тихо взмолился к Пта, чтобы принц не задал ему вопрос, не будет ли стоять на этот раз у ног Благого Бога Изис-Неферт. В таком случае Пиай вынужден был бы ему сказать, что в планы царя входят несколько статуй Нефертари, ее детей и царицы-матери Туи, но не второй супруги. Однако Хамвезе промолчал и прошел несколько шагов вдоль берега, чтобы посмотреть с другой стороны. Наконец он сказал:
— Сам Пта водил твоей рукой при этой работе. Другого объяснения я не нахожу. Какова бы ни была твоя вина, этим произведением ты искупил ее вполне. Я даже могу сказать, что мы теперь твои должники. На сегодня достаточно. Сейчас я отправлюсь во дворец и посещу тебя завтра за работой.
Как на облаках, вернулся Пиай домой. Он сейчас был бы не в состоянии взять в руки молоток и резец, сердце его билось от счастья и надежды. Далекая возлюбленная внезапно стала к нему ближе. Хамвезе не слыл человеком, который раздает пустые обещания. Он по меньшей мере попытается переубедить фараона. В своей радости он обнял Такку, высоко поднял ее и сделал с ней круг.
— Ах, Такка, если бы ты знала, что для меня значит этот визит! — сказал он, задыхаясь и падая в кресло.
— Он рассказал тебе о твоей возлюбленной, — предположила Такка, и лицо ее стало печальным.
— Да, и принц хочет ходатайствовать перед Благим Богом, да будет он жив, здрав и могуч, чтобы я мог вернуться в Мемфис. Ты можешь себе представить, что я был там раньше богатым человеком? Я обладал большим домом, слугами, скотом, землей, и Благой Бог делал мне несколько раз в год богатые подарки. Все это я потерял.
— У тебя был и гарем?
Пиай рассмеялся.
— Этого вопроса я ждал. Да, нечто подобное. У меня были дети, но я никогда о них особо не беспокоился.
— Ты возьмешь меня с собой? В Мемфис, я имею в виду?
Пиай в своей радости еще не думал о том, что будет с Таккой, его маленькой черной любовницей. Он ощущал приязнь к маленькой нубийке, она стала уже частью его жизни.
— И ты этого хочешь? — пошутил он. — Ты же видишь, какую ношу принимаешь на себя ради возлюбленной. Попадаешь на каторжные работы, лишаешься имущества, отправляешься в изгнание.
— Я для тебе не буду никакой ношей, — сказала Такка тоненьким голосочком, в глазах у нее стояли слезы.
Пиай притянул ее к себе и посадил на колени.
— Я не отпущу тебя, моя дорогуша. Если царь, да будет он жив, здрав и могуч, отменит мое изгнание, он возвратит мне также мое имущество, хотя бы часть его, и я попрошу его разрешить тебе отрабатывать свой долг Египту у меня. Тогда ты будешь принадлежать мне, моя черная девочка, и я смогу делать с тобой все, что захочу.
— Я тебе и сейчас принадлежу, — сказала Такка серьезно и освободилась из его объятий. — Я должна еще кое-что сделать в саду. Твой ранний приход поставил все с ног на голову.
— Ты уже сейчас разговариваешь, как жена! Боюсь, мне придется на тебе жениться.
Это замечание было сказано в шутку, однако у Пиайя зрело желание сделать что-то наперекор. Разве Мерит не вышла замуж? За принца, как соответствовало ее положению, а он соответственно своему происхождению женится на рабыне.
Такка также не восприняла всерьез его предложение, но в сердце у нее зародилась робкая надежда, что однажды из шутки может получиться нечто серьезное.
Мерит-Анта, новая супруга царя Рамзеса, переехала в выстроенный для нее дворец, и оказалось, что он ни в коей мере не велик для нее. Дочь царя хеттов Хаттусили привезла с собой собственный двор, который состоял из многочисленных слуг и служанок, евнухов, писцов и придворных. Осторожный совет Парахотепа, что было бы неплохо отослать часть этого двора назад, был с возмущением отвергнут фараоном:
Имя Клеопатры до сих пор звучит захватывающе и волнующе. Легендарная египетская царица, вершившая историю, образованная и смелая, великодушная и расчетливая, — она не утратила своего очарования и по сей день.Под пером Зигфрида Обермайера история оживает. Автор ведет повествование от лица личного врача Клеопатры, и благодаря этому сквозь великие события проступает драма женщины, обожествляемой современниками, которая со всеми ее чувствами и страстями была всего лишь смертным человеком.
Калигула, Сапожок — так любовно называли римляне юного императора Гая Юлия Цезаря Германика. Плебеи боготворили его за бесплатный хлеб и кровавые зрелища, которыми он щедро одаривал их. Но постепенно Рим захлестнула волна казней, страшных смертей и вынужденных самоубийств. Так Калигула расправлялся с теми, кто осмеливался усомниться в его божественном происхождении. Объявив себя братом-близнецом могущественного Юпитера, тиран стремился к неограниченной власти и требовал почитать себя как бога. Интриги, кинжал, яд и меч палача — вот инструменты, при помощи которых безумный император вершил свою власть.
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.