Храбрые сердца однополчан - [5]
Боевое становление порой длится долго, а порой происходит в один день — все зависит от того, какая случится встреча с противником и через какой морально-психологический барьер перешагнет человек. Мое, например, боевое крещение помнится мне как событие отнюдь не личной биографии. То была одна из жесточайших схваток с врагом на крутом повороте в судьбе страны. И прогремел тот бой в историческом сражении под Москвой.
Это было во время наших первых наступательных боев. Наша стрелковая бригада прибыла на этот участок фронта.
…Заснеженное поле. Тяжелая, резко меняющаяся обстановка: наше наступление только еще набирает силу, и гитлеровцы предпринимают все возможное, чтобы не дать ему развернуться, их контратаки злобны и опасны, как смертельные ножевые удары в грудь, в сердце.
Прибывший из Астраханского пулеметного училища выпускник — командир с двумя кубарями в петлицах — уж чего-чего, а из «максима» стрелять умел отлично. Можно сказать, красиво умел стрелять! И вскоре от лейтенанта Третьяка потребовалось показать свое искусство в бою.
Вражеская контратака была внезапной, страшной в своей неотвратимости, скручивающей твои нервы в жгут. Гитлеровцы шли в рост, лишь слегка, для удобства действий, пригнувшись, автоматы, воткнутые прикладами в животы, пока молчали, но были готовы выплеснуть шквал огня. Все ближе и ближе…
У меня, молодого лейтенанта, приникшего к пулемету, — ни страха, ни сомнений в душе. Во-первых, обучен метко стрелять; во-вторых, сам лично подготовил к бою «максим», сальники намотал, водичку залил; в-третьих, вот только что, во время нашей атаки, бил тех же врагов.
Фашисты на таком расстоянии, что надо следить за каждым их шагом. Прицел установлен точно. Огневая бритва пулеметной очереди резанет их всех чуть пониже груди…
Гашетки будто притягивают пальцы какой-то силой — так и хочется нажать. Но еще несколько секунд — пусть подойдут ближе…
Пора?
— Огонь!
Заработал «максим», заговорил с врагом на своем беспощадном, огненном языке.
Но что это: я секу их слева направо длинными очередями, а они не падают?! Еще очередь, еще! «Максим» захлебывается в бессильной ярости. А гитлеровцы все не валятся, как ожидалось, снопами, только отдельные фигурки сникли, припали к земле, основная же масса движется вперед. Уже бросились бегом, открыли огонь из автоматов…
Через несколько секунд они могли ворваться в нашу траншею, если бы я не догадался в последний момент отпустить рукоятки пулемета, не виснуть на них. И пошел, и пошел косить… Да и другие наши пулеметчики поддержали меня. Залегли гитлеровцы, потом поползли назад. Большинство из них осталось лежать на заснеженном поле.
Поздняя, хотя и облегчающая душу догадка осенила меня. Прицел был взят мною точно, расчеты сделаны правильно. Не учел я должным образом поправку на психологическое воздействие вражеской контратаки. В момент смертельной опасности взялся за рукоятки пулемета очень цепко — ведь надежда была только на «максим». Под тяжестью моих налившихся кровью рук ствол приподнялся. И хотя я целился, как учили, чуть пониже пояса, чтобы, значит, бить наверняка, по груди, трассы моих очередей шли над головами гитлеровцев или на уровне шеи, в самом узком, маловероятном для поражения месте. Вот они и не падали, перли вперед, как завороженные от огня. Но не они были в тот страшный миг завороженными, а сам пулеметчик: хоть он вроде и не робкого десятка, а все ж таки его душу заледенило, его оттренированные движения сковало.
Почему ничего подобного не случалось, когда в училище выполнял сложнейшие огневые задачи? Да потому, что фанерные фигуры мишенной установки, они ж… не кусаются. На стрельбище брался за рукоятки пулемета мягко, изящно, а во время контратаки навалился, зажал — в этом вся разница, мизерная в градусах угла возвышения цели и громадная по эффективности огня. А пулемет ни в чем не виноват. Старый добрый «максим» работал честно.
В последующих боях, как уже вскользь упоминалось, мне довелось командовать ротой и батальоном. Столь же молодыми да неопытными были и другие наши командиры. Конечно же не обходилось без ошибок, малозначительных и существенных, тем более что некоторые заученные уставные положения не совпадали с реальными ситуациями боевой обстановки. Старший адъютант батальона (так именовалась должность начальника штаба батальона), бывалый, мужественный воин, доброволец, штабс-капитан старой русской армии, на практике учил нас, молодых командиров, воевать. Но и он недоуменно разводил руками, когда приходилось действовать вразрез с общеизвестными канонами. Однако решения вырабатывал правильные.
Все мы, и молодые, и пожилые, проходили на первых порах науку войны — науку суровую, не делавшую скидок никому. Это стоило тяжелых потерь и большой крови. О тех грозных временах, о беспримерном мужестве фронтовиков, о неимоверной стойкости тружеников тыла хорошо и честно рассказано в мемуарных книгах советских военачальников, в художественной литературе, посвященной начальному периоду войны.
В настоящем повествовании речь пойдет о более поздней стадии войны, когда автору этих строк и его товарищам довелось принять наиболее активное участие в боях.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Автор этой книги — известный советский военачальник, прошедший большой боевой путь. В годы Великой Отечественной войны В. И. Казаков командовал артиллерией корпуса, армии, фронта. В своих воспоминаниях он делится с читателем впечатлениями о битвах под Москвой и на Волге. С любовью пишет о боевых друзьях — генералах и офицерах, о мужестве солдат. Больше всего в книге рассказывается об артиллерии, которой В. И. Казаков посвятил десятки лет своей жизни Книга рассчитана на широкие массы читателей.
От «мальчика» на побегушках до депутата Верховного Совета СССР... От рядового пулеметчика до командующего войсками военного округа... Воспоминания человека, прошедшего такой жизненный путь, не могут не привлечь внимания читателя. Генерал армии А. Т. Стученко рассказывает о целом поколении советских людей, о трудной и завидной судьбе ветеранов нашей армии, которые под руководством В. И. Ленина. Коммунистической партии сражались в гражданскую войну, строили и укрепляли Вооруженные Силы Страны Советов, в сорок первом грудью встретили фашистские орды, дрались за каждую пядь родной земли и добились победы.
Иван Васильевич Болдин прошел в рядах Советской Армии путь от солдата до генерала, участвовал в первой империалистической, гражданской и Великой Отечественной войнах. Большую часть своей книги «Страницы жизни» автор посвятил воспоминаниям о событиях Великой Отечественной войны, которая застала его на западной границе нашей Родины. Сорок пять дней провел генерал Болдин во вражеском тылу. Собранные им отряды советских войск храбро дрались и в конце концов прорвались к своим. В дальнейшем, командуя 50-й армией, автор участвовал в героической обороне Тулы, в освобождении Калуги, Могилева и многих других советских городов и сел. И.
На западных рубежах Отчизны застала война майора Н. Н. Beликолепова, влюбленного в свое дело командира-артиллериста. Ко дню великой Победы генерал-майор артиллерии Н. Н. Великолепов пришел во главе артиллерийской дивизии прорыва. Он участвовал в битве под Москвой, освобождении Смоленщины и Белоруссии, в боях на землях Польши, Венгрии, Австрии. Его память сохранила сотни героических подвигов, совершенных артиллеристами, которым и посвящается эта книга, рассчитанная на массового читателя.