Храброе сердце Ирены Сендлер - [104]

– Есть старая индейская притча, – сказал Мистер К., – о мальчике, который пришел как-то к своему деду и рассказал, как он разозлился на друга. Дед сказал, что он тоже когда-то ненавидел тех, кто так много отнял у него самого и у его народа. Но, объяснил он потом, ненависть лишает сил тебя, но никак не вредит твоему врагу. Это вроде как пить яд, желая смерти своему противнику.

Мальчик никак не мог понять, о чем говорит дед, пока тот не сказал, что внутри каждого человека будто бы живут два волка, яростно воюющих за власть над его душой. Один волк жаждет злобы и ненависти, а другой – доброты и желания прощать.

– Так какой из них победит, дедушка? – спросил мальчик.

– Тот, которого я буду кормить, – с улыбкой ответил дед.

* * *

Канзасские школьницы не знали, что их путешествие в Польшу совпадает по времени с 60-летием погрома в польском местечке Едвабне, где от 200 до 1000 евреев были убиты не немцами, а их соседями-поляками. Провокативная книга Яна Томаша Гросса «Соседи: История уничтожения еврейского поселка» (опубликованная в 2000 г. на польском и в 2001 г. на английском) разбередила раны. При коммунистическом режиме участники движения Сопротивления и люди, спасавшие евреев, не только не считались героями, но иногда даже и объявлялись преступниками… Вслед за обличениями Гросса (а в Едвабне была проведена эксгумация и экспертиза) последовало официальное расследование, породившее множество споров и возмущенных опровержений. Польша, страдающая от потревоженных военных ран, искала своих героев.

Большая статья Марцина вышла в «Газете выборчей» за два дня до прилета американских школьниц из Канзаса в Варшаву. Спустя 60 лет история Ирены оказалась на первых полосах газет.

Глава 25 Мы уже не в Канзасе Варшава, май 2001

В международном аэропорте им. Фредерика Шопена царило обычное столпотворение.

– Лиззи! Не торопись! Не хватало нам тут всем порастеряться! – прикрикнул дедушка Билл и обратился к Мистеру К.: – А как по-польски будет no comprende?

Мистер К. вытащил из заднего кармана брюк польский разговорник:

– Nie rozumiem (Не понимаю – польск.).

– А как спросить, где туалеты?

– Gdzie sa toalety?

– Эй, Мистер К.! А что, если нас никто не встретит? – весело спросила Лиз.

– Успокойся, все будет хорошо, – ответил он, хотя сам никакого спокойствия не чувствовал.

Эльжбета Фицовская написала ему, что в аэропорту их будут встречать ее «юные друзья». Хм… весьма определенно…

Удивительно, как Ирене Сендлер удалось создать сложнейшую подпольную сеть, когда прилет восьми американцев из Канзаса в Варшаву вызвал столько всяких сложностей!

Пройдя таможенный досмотр и получив свой багаж, канзасцы сразу оказались в окружении возбужденной толпы. Со всех сторон микрофоны, лампы видеокамер, щелчки затворов фотоаппаратов, кто-то дергает за одежду… Говорили все одновременно, и понять, что они говорят, было невозможно.

Внезапно над толпой поднялась табличка с надписью «Sendlerova Girls» (Девочки Сендлер – англ.).

Меган помахала человеку с табличкой:

– Девочки Ирены Сендлер – это мы!

Перед ними возник оператор, а протиснувшийся вслед за ним через толпу репортер сунул в руки Лиз букет цветов и подставил прямо под нос микрофон.

– Как вы ощущаете себя, – спросил он, – в роли человека, открывшего миру историю польской героини?

На девушек обрушилась лавина вопросов на самых разных вариациях и мутациях английского языка. Меган обернулась и встретилась взглядом с Мистером К.:

– И что теперь?!.

Он пожал плечами:

– Держаться поближе друг к другу и отвечать на вопросы!

Потом нарисовал указательным пальцем гигантскую улыбку у себя на лице:

– И улыбаться!

Девочки не смогли удержаться рядом, и каждая давала интервью отдельно. Их внимание попыталась привлечь женщина с надписью «Wall Street Journal»[112] на бейджике:

– Снаружи вас ждут лимузины! Пожалуйста, следуйте за мной.

Ее перебил темноволосый молодой человек:

– Пожалуйста, послушайте меня, я – Адам, а это моя сестра Мария. Нас прислала наша мама Зофья.

Через толпу с трудом прорвались две женщины средних лет. Та, что пониже ростом, показала на Адама с Марией и, тяжело дыша, сказала на безупречном английском:

– Эти двое – с нами.

Она протянула девушкам руку.

– Рената Зайдман из Монреаля. Мы с вами переписывались. А это моя подруга Эльжбета Фицовская. Она по-английски не говорит. Пошли. Машины уже ждут.

Эльжбета улыбнулась, а потом со слезами на глазах обняла каждую из девочек, будто давно и близко их знала. Она вручила Мистеру К. конверт.

– Новое расписание мероприятий, – объяснила Рената. – От Ирены.

Молодая корреспондентка из «Wall Street Journal» вмешалась в разговор и еще раз повторила, что лимузины ждут. После короткой перепалки на польском журналистка, презрительно фыркнув, отвернулась, и Адам с Марией повели компанию к четырем крошечным польским «фиатам», припаркованным у терминала. Фотографы снова защелкали камерами, а оператор стал снимать, как они запихивают багаж и театральные кофры.

Лиз повернулась к Мистеру К. и опасливо спросила:

– Как-то это все страшновато. Но у нас ведь все нормально, да?

– У нас все нормально, Лиз, – кивнул в ответ он.