Хозяйка утерянного сада - [8]

На мне был домашнее платье-халат, которое я нервно запахнула. Конечно, разгуливать в таком виде по дому считалось верхом неприличия, но я твердо решила высказать все за смерть моего любимого отца, за те унижения, которые нам пришлось пройти, за каждое украшение, которое выносили из дома приставы.

— Где хозяин? — спросила я у пробегающего мальчика — слуги. Он остановился, указав рукой в конец коридора.

Ну я сейчас ему все выскажу!

Я рванула двери, чувствуя, как перед глазами до сих пор стоит прощание со отцом. Он уезжал, обещая, что вернется на мой первый бал! Дела тогда шли просто отлично, и отец постоянно улыбался.

— Не плачь, пряник мой, — обнял меня отец в последний раз. — Мы уже нашли один алмаз. Значит, они там есть! Скоро ты будешь самой богатой невестой во всем Альвионе!

Он улыбнулся и склонился, таинственно прошептав на ушко.

— И даже сам король будет завидовать нашему богатству!

Карета была уже подана. Отец взял любимую трость с золотым шаром и нашим гербом, перчатки и направился к карете. Я помню, как припала к стеклу, провожая папу в бесконечный альвионский дождь.

Через три месяца пришел поверенный отца и все рассказал. Отца убил его компаньон, присвоив все копи. А поскольку отец вложился по полной, мы теперь банкроты.

Я рванула двери, входя в комнату без разрешения. Мерзавец сидел в своем кресле, среди роскошного убранства и поигрывал знакомой до боли тростью. Папиной тростью. Золотой набалдашник сверкнул в свете свечей, вызывая у меня желание броситься и отобрать ее.

— А, — застыла я, глядя на папину тросточку, сохранившую следы зубов папиной любимой собаки. — Вам недостаточно было наших бриллиантов, так вы, как мелкий воришка, украли папину трость! Я вас своими руками задушу!

— Так, мне снова чего-то не хватает для скандала! У нас получается какой-то некрасивый скандал! — заметил негодяй, выразительно глядя на меня.

Словно издеваясь, он демонстративно поигрывал отцовской тростью. Папа в юности упал с лошади и повредил лодыжку. И после этого всегда ходил с тростью.

— Принесите платья, — приказал мерзавец. От стены отделился слуга, выходя за двери. — Скандал, моя драгоценная, должен быть красивым! Согласитесь, скандалить в красивом платье намного приятней, чем домашнем халате. Можно отрывать кружево, вышивку, швыряться драгоценностями! Это дает такой невообразимы простор для истерики!

— Я буду ненавидеть вас до конца своих дней, — схватила я роскошную вазу со столика, не зная, запустить ее в него или просто разбить об пол. — Я никогда вам не прощу моего отца! Вы сказали, что убили его!

— Не отрицаю, я действительно убил его. Но давайте попробуем внести некий шарм романтики, — издевалась надо мной улыбка. — Давайте придумаем, что однажды я увидел ваш портрет. И влюбился, как мальчишка! А потом, когда об этом узнал ваш отец, он спешно решил вас выдать замуж. Я разозлился и убил его. Звучит романтично, не так ли?

— Вы не способны любить! — выкрикнула я, разбивая со звоном дорогущую вазу об пол. Я хотела бросить ее в этого подлого человека, но она просто выскользнула у меня из рук.

— Браво! Вы разбили первую вазу в моем доме! — похлопал этот негодяй. В его глазах плескался неподдельный восторг. — Сразу и в дребезги! Это нужно отметить.

Еще один молчаливый слуга, стоящий возле стены подошел к господину и подал ему бокал.

— За первую разбитую вазу! — послышался смех.

Позади меня открылась дверь. Служанки внесли роскошные платья. Золотое, красное, зеленое, розовое, голубое и фиолетовое!

— Выбирайте, — откинулся на спинку кресла самый ужасный человек на свете. Он злодейски улыбнулся, оперся локтями на подлокотники, соединив подушечки пальцев.

Я смотрела на платья с неприкрытой завистью. Когда-то и у меня были такие. А потом осталось только то, единственное, в котором меня выставили из моего же собственного дома.

— Я отказываюсь скандалить с девушками в некрасивых платьях, — вздрогнула я при звуке его голоса.

— Красное! — выдохнула я, указав рукой на расшитый корсет.

— О, мой любимый цвет. Красный и золотой. Королевские цвета! Чувствую, что скандал мне понравится! — послышался смех.

Меня вывели из комнаты, торжественно неся передо мной красное платье. Пустые коридоры хранили запах чужих ядовитых духов, от которых мне было дурно.

— Сюда, миледи! — послышался робкий голос служанки.

Меня завели в комнату, тут же окружая со всех сторон. У одной служанки в руках были алые туфельки с остреньким носочком и маленьким каблучком. У второй раскрытая коробка с сережками и ожерельем. Третья держала в руках новенький корсет. А четвертая — панталоны и нижние юбки. Они выстроились в ряд, пока две служанки освобождали меня от домашнего платья.

В зеркале отражалась фурия, которая нетерпеливо ерзала на обитом бархатом пуфике. Усталость боролась с желанием убивать. Папа был для меня всем миром! А этот бесчестный негодяй отнял его у меня!

— Все готово, мадам! — послышался голос служанки. Мне сделали красивую прическу, искусно вплетя алые розы. На шее сверкал бриллиантами тяжелый гарнитур. Ушки, в которых уже почти год не было сережек, снова почувствовали привычную тяжесть.