Но если бы Потехин мог предвидеть то, чему суждено было вскоре случиться, он, вероятно, поступал бы иначе.
А случай действительно оказался необычным. Потом о нем долго говорили в порту, о Женьке писала районная газета, а зависти ребят не было конца.
Произошло же вот что:
«Бесстрашный» шел в сороковой за лето рейс. Для Женьки этот рейс был последний: через несколько дней в школе начинались занятия. Если честно говорить, Женьку это даже чуть-чуть огорчало. Уж больно он привык к Потехину и Тагро, уж больно не хотелось ему расставаться с катером…
В середине августа похолодало. Погода ухудшалась с каждым днем, ее будто лихорадило. Особенно заметно это было в море. За какой-то час здесь происходили настоящие чудеса: то выглянет из-за туч солнце и пригреет так, что хоть рубаху снимай, то вдруг задует северный ветер, понесет снежную крупу — впору тулуп натягивай. То задождит, то заштормит, то стихнет.
В этот раз шторм встретил катер, как только вышли из бухты. А дальше качка, как говорят моряки, пошла всю дорогу. Дважды обрывался буксир, на котором крепилась баржа, баржу уносило далеко в сторону. У Женьки коченели руки, когда они с Тагро вылавливали баграми из ледяной воды и крепили к буксирной тумбе разбухший, тяжелый канат. И все-таки катер пришел в село вовремя — к началу прилива. Шторм все больше усиливался. Потехин решил оставить баржу на берегу, а катер отвести на ближнюю речку.
Море бушевало два дня, и два дня «Бесстрашный» отстаивался на реке Безымянке, защищенной от ветра крутыми изгибами берега. Как только ветер поутих, катер пошел за баржей.
К селу подошли в сумерках. Ни на берегу, ни дальше — на улицах, не видно было ни души. Холодный ветер рано загнал людей в дома. Был отлив, и баржа, наполовину залитая водой, лежала на берегу, вдавив в гальку огромный железный бок.
— Такую нам ее катером не сдвинуть, — сокрушенно сказал Потехин. — Подождем прилива, а я пока в село схожу.
Едва Потехин ушел, как Тагро вспомнил, что у него кончились папиросы.
— Я мигом, Жень, — сказал он Женьке покидая каюту. — Одна нога в магазине, другая здесь!
Женька не помнит, сколько времени прошло от их ухода до того, как раздался страшный удар в корму. Может, десять минут, может, час. Но от этого удара из Женькиных рук вылетела книга, а с полки с грохотом полетела на пол алюминиевая посуда.
Катер резко повалился на один бок, потом — на другой, и Женька понял, что его сорвало с якоря. Он выскочил в рубку. Из открытого смотрового окна на него плеснуло водой. Женька быстро задраил окно, прыгнул, минуя ступеньки, в машинное отделение, пустил дизель и опять очутился в рубке.
«Бесстрашный» куда-то несло, швыряло, крутило. Вокруг все стонало и ухало. Казалось, такого стремительного и сильного шторма еще никогда не было. Штурвал стал непослушным, вырывался из рук. Женька изо всех сил старался держать катер носом на волну. Чтобы крепче стоять на ногах, Женька обвязал себя веревкой и конец ее зацепил за крюк в переборке. Теперь его стало не так бросать в стороны, руки уже не отрывало от штурвала.
Где берег?.. Куда его несет?.. Который час?.. — ничего этого Женька не знал. Время, казалось, остановилось. Луч прожектора выхватывал и выхватывал из темноты гребни накатывающих волн, нырял в крутые водяные ямы. Только разъяренные волны, только горы черных, с седой пеной волн выхватывал прожектор. И больше ничего — ни неба, ни берега…
Женька вспомнил о компасе. Эх, если бы был компас!.. Если бы был компас, он наверняка не врезался бы в берег! Он старался бы уйти на север, только на север, подальше в море. Но компаса нет. На катере, вообще, нет ни компаса, ни карты. Это плохо, очень плохо… Хотя зачем они Потехину, если он знает это море, как свои пять пальцев?.. Ему и в голову не приходило, что может так случиться. Впрочем, разве только ему? Женьке тоже не приходило такое в голову. Интересно, что они сейчас делают? Что они думают о нем? Ведь они уже знают, что катер сорвало с якоря…
Боковая волна накрыла рубку. От сильного удара Женька покачнулся и на мгновение выпустил штурвал. Катер тут же круто развернуло, новая волна опять придавила его. Но вот она схлынула, и Женьке показалось… Неужели показалось?
Волна снова ушла, но желтое пятно не пропадало. Оно то исчезало, когда накатывали волны, то появлялось из кромешной тьмы — желтое, туманное пятно.
«Берег, — догадался Женька. — Костер на берегу жгут. Подают мне сигнал».
Ему стало веселее: опасность врезаться в берег миновала. Надо только подальше уйти от желтого пятна. Надо только все время держать катер носом на волну…
Мутный рассвет застал Женьку в рубке. Он по-прежнему сжимал в руках штурвал. По-прежнему ходуном ходили волны, лезли на катер. Вскоре сквозь туман Женька разглядел береговые сопки и, ориентируясь по ним, повел катер к знакомой бухточке на речке Безымянке.
Вечером того же дня к катеру подошли два вельбота. На них были Потехин, Тагро и колхозники. Женьку едва добудились. Его тормошили за плечи, окликали. Он что-то бормотал в ответ и никак не мог проснуться. Наконец его подняли.
— Ну что, Женя, видно, на роду тебе написано капитаном быть, — сказал Потехин, прижимая к себе чубатую Женькину голову. — Словом, молодчина ты!
