Хозяйка проклятого поместья - [23]

И, хотя Андрей не торопился принимать на веру ее рассказ о призраке, он не мог не признать, что что-то тут нечисто.

— Я точно помню, что утром, когда нашла куртку, заходила в зал, — продолжала рассказывать Саша. — Дверь была закрыта. Я проверила и снова закрыла ее за собой. А сейчас мне послышался наверху женский голос… он как будто бы звал меня! Я поднялась по лестнице, увидела, что дверь открыта, вошла — и тут заметила привидение.

Андрей спустился вниз за ключами, и они вошли в комнату. Окно было раскрыто, белые занавески трепетали на ветру, и мужчине показалось, что их можно принять за силуэт привидения. Он высказал свою мысль вслух, за что получил от Саши сердитый взгляд. Андрей внезапно отметил, что девушка становится чертовски привлекательной, когда злится. Была в ней какая-то детская непосредственность, смелость, которая и манила. Он давно уже не смотрел ни на одну женщину так, как смотрел сейчас на Сашу. Да и стоит сказать, что после трагедии, в один момент перевернувшей его жизнь, Андрей долго не мог прийти в себя и даже разуверился в том, что сможет когда-нибудь начать все сначала. А сейчас ему стало казаться, что и его сердце может оттаять.

Не подозревая, какие чувства она вызывает в душе своего соседа, Саша заметила:

— Кстати, и Олисов сегодня заявил, что вчера, когда его сын сюда залез, двери были нараспашку.

Она присела на корточки рядом с замком, изучая, нет ли на нем следов царапин или взлома.

До Андрея не сразу дошел смысл сказанного. Он подошел к девушке.

— Погоди, ты сказала, что разговаривала с Олисовым? — спросил он.

— Ну да, — ответила Саша и встала рядом с соседом, так близко, что сердце против его воли забилось чаще. Андрей незаметно сжал кулаки. — Он откуда-то узнал, что я пришла к Татьяне Николаевне, и прислал за мной машину с водителем.

Мужчина молчал, ожидая продолжения рассказа. Он отметил, что Саша на голову ниже него и сейчас, когда они стоят лицом к лицу, ему стоит только чуть податься вперед, чтобы коснуться губами ее макушки. «Откуда такие мысли? — оборвал себя Андрей. — Прекрати, ты ведь ее едва знаешь!»

— Он сделал мне поистине царское предложение, — сказала Саша, и в ее голосе отчетливо звучала ирония. Но Андрей, занятый своими мыслями, ее не заметил. — Посулил баснословную сумму и даже предложил занять должность управляющего новым санаторием, который он собирается тут построить. Сказал, что благодаря этому восстановит округу, люди получат много рабочих мест и жизнь в Шаманихе наладится.

— А ты? — спросил Андрей, чувствуя, как у него пересохло в горле. Сейчас ему отчаянно не хотелось, чтобы эта девушка согласилась на предложение Олисова, чтобы она оказалась падкой до денег и ради наживы спокойно пожертвовала всем, что было ему дорого.

Саша посмотрела ему прямо в глаза.

— Я не собираюсь продавать Подстеново, — отчеканила она, и в ее голосе звучал металл. Похоже, она для себя уже все решила. — Верить Олисову нельзя.

Андрей облегченно вздохнул и улыбнулся ей. А Саша погрустнела.

— И все-таки он прав. Он сказал мне, сколько денег потребуется на содержание поместья. Эти поля неподалеку — их надо обрабатывать, иначе их у меня отнимут. Налог на землю… Не говоря уже о том, что нужны средства на то, чтобы привести дом в нормальное состояние. У меня просто нет этих денег, и я не знаю, где их взять.

Девушка выглядела такой несчастной, такой беззащитной перед лицом всех этих проблем, что Андрею захотелось поддержать ее. Он обнял Сашу и привлек к себе.

— Я постараюсь помочь тебе всем, чем смогу, — пообещал он.

* * *

Николай Петрович в который раз осуждающе посмотрел на сына. Похоже, что много лет назад он допустил одну роковую ошибку — выбрал себе не ту женщину. Он только что переехал из Москвы и любыми путями рвался укрепиться на своем месте. Люся, дочка провинциального партийного бонзы, показалась ему отличной возможностью обеспечить себе поддержку со стороны властей. Правда, тесть довольно скоро вышел в тираж — его время безвозвратно ушло, а он все не хотел признать очевидного.

Люся оказалась туповатой деревенской бабой — не могла она оценить весь полет мысли Николая Петровича. Родив ребенка, она посвятила всю себя пеленкам, распашонкам, и больше всего на свете ее волновало, здоров ли ее малыш и как он себя чувствует. Возвращаться в дом, где пахло пригоревшим молоком и повсюду сушилась детская одежда, Олисову не хотелось, и он все больше времени проводил, мотаясь по своим делам. Ни о каких интимных отношениях с женой давно уже не было и речи. Николай Петрович как-то быстро очерствел душой и довольствовался случайными, но абсолютно бесперспективными отношениями с красивыми пустышками.

«А ведь могло бы быть по-другому», — подумал он, вспомнив, как в Москве крутил роман с симпатичной однокурсницей. Было дело: даже стихи ей читал и на гитаре играл. Девочка она была неглупая, тонкая, воспитанная. Быть может, если бы тогда он предпочел ее… Кто знает, дошло бы до этого? Нелюбимая жена, в сорок с небольшим сгоревшая от рака желудка (Николай Петрович, чего греха таить, облегченно выдохнул), несмотря на астрономические средства, потраченные на лечение, и усилия лучших столичных врачей. Неприкаянный сын, на которого у отца вечно не хватало времени. И вот результат: ребенок, из которого вырос взрослый балбес. Сергей все чаще казался Николаю Петровичу абсолютно чужим человеком. Иногда такое воротил — отец просто диву давался.