Хозяйка перекрёстков - [65]

Обострённый слух всё же выхватил из глубины здания несколько наслаивающихся друг на друга звуков. Какое-то бульканье. Утробное урчание, чавканье – будто кто-то крупный обгладывает мясо с костей. Возможно, собака. А ещё – странные царапающие звуки, доносящиеся откуда-то снизу, и потому едва слышные. Будто по дереву скребут одновременно десятками вилок.

Я, продолжая прислушиваться и стараясь не наступать на валяющиеся по всей мостовой трупы, пересёк площадь. Если не считать звуков из таверны, здесь как-то подозрительно тихо. Ну, ладно люди разбежались. Но гули-то куда делись? Здесь столько жратвы для них. Бросить такую добычу их могли заставить только две вещи. Ещё более вкусная добыча. Или ещё более страшный монстр. Не он ли там кости сейчас глодает? Тогда лучше его не беспокоить.

Стоило подумать об этом, как чавканье прекратилось. Я даже замер, проверяя, не ослышался ли.

Зар-раза! Кажется, накаркал…

Двери трактира вдруг с треском распахнулись настежь от мощного удара изнутри, хлопнули створками по стене. Наружу вывалилось нечто, на первый взгляд состоящее из трех-четырех человек, сплавленных между собой. Но это был один здоровенный жирдяй с огромным отвисшим пузом и почему-то голый по пояс. От одежды у него сохранились какие-то невнятные обрывки – как у разъярённого Халка.

Ама высветила силуэт громилы алым контуром и предупредила о высокой концентрации игниса, но эти сигналы были, пожалуй, излишними. С первого взгляда было понятно, что мужик озверел. В буквальном смысле.

Хреново. Такие исковерканные игнисом твари, пожалуй, даже хуже созданий грибницы. Те – хищники, жаждущие насытиться. А зараженные – просто безумцы, убивающие всё, что видят.

И меня этот пузырь, увы, успел увидеть.

Он и в обычной жизни, похоже, был огромным. Ростом с меня, где-то метр восемьдесят с лишним, но весит центнера два. И мутации, вызванные игнисом, не придали ему ни красоты, ни стройности. Кажется, его ещё больше распёрло изнутри – плечи, грудь, пузо бугрились страшными бесформенными наростами. Нижняя челюсть с неровными, как куски битого стекла, зубищами отвисала до самой груди. В раззявленной пасти ворочался непропорционально толстый и длинный язык – синюшный, как распухшая селезёнка.

Что самое мерзкое – было очевидно, что здоровяк успел вкусить крови. Он был буквально залит ею, особенно спереди.

– Ох, ну и урод же ты… – содрогнувшись, пробормотал я.

Толстяк в ответ злобно захрипел, выпучив и без того едва не вылезающие из орбит красные глазищи. Хотя вряд ли он понимал мою речь.

Вооружен он был увесистым топориком для рубки мяса, который смотрелся в его лапище, как игрушечный. Но ему и оружие-то особо не требовалось, при таких-то габаритах.

Когда он рванул в мою сторону, я невольно выругался. Двигалась эта туша слишком резво – брюхо так и колыхалось, на резких поворотах едва не увлекая хозяина за собой. Да, с таким балластом особо не побегаешь, законы физики-то не отменишь. Так что я его всё равно должен буду превосходить в скорости. Или, по меньшей мере, в маневренности.

Впрочем, убегать я не собирался.

Всё пока складывалось идеально для боя один на один. Площадь перед трактиром была похожа на обособленную арену. С соседних улиц доносился шум, где-то недалеко пробегали люди. Но солдаты сюда ещё не скоро доберутся, если вообще пойдут этим маршрутом. Порождений грибницы рядом пока тоже не видно.

Ну что ж, потренируемся с новым оружием. Я даже пожалел, что не участвовал во всяких реконструкторских тусовках. Сейчас бы здорово пригодилось.

Развернулся левой стороной к монстру, прикрываясь щитом. Меч достал осторожно, и пока держал его острием книзу, пряча за бедром. Двигаясь боком, вытянул противника на более удобное для себя место – на открытый участок, чтобы было, где развернуться.

И начался танец.

Двигался и бил толстяк быстро, но как-то размашисто и неуклюже, будто ещё не вполне привык к изменившемуся телу. Впрочем, всё это компенсировалось чудовищной силищей. От первого же удара мясницкого топора мой щит загудел, как колокол, а сам я невольно присел – меня едва не вмяло в землю.

Крутанувшись, я в ответ полоснул тварь по пузу мечом. Пригнулся, уворачиваясь от следующего удара, снова атаковал сам. Ушёл вбок, заставляя противника крутиться на месте…

Удар! Ещё удар!

Меч острый, легко рассекает плоть, оставляя длинные разрезы. Но коротковат – раны получаются неглубокие, сантиметров пять, так что кожа на монстре просто расходится, будто приоткрывающиеся веки, обнажая желтоватый слой сала. Нужно бить глубже, но для этого придётся сближаться с толстяком, входя чуть ли не в клинч. А это чревато. Если он меня схватит свободной рукой – вырваться будет нереально.

Зар-раза. Похоже, это надолго…

Я сменил тактику. В пузо уже не бил – в этом было мало смысла. Даже если выпущу кишки – вряд ли это сразу же убьёт эту тварь. Заражённые игнисом жутко живучие. Наоборот, только себе хуже сделаю – на внутренностях, растянутых по мостовой, и поскользнуться недолго.

Толстяк снова ударил топором, тут же попробовал ухватиться за край щита, но я рубанул его навстречу по ладони. Удачно – срубленные пальцы повалились на брусчатку, словно белые бугристые сардельки. Он заорал, распахивая пасть так, что нижняя челюсть едва не отвалилась, повиснув на упругих жгутах обнаженных жевательных мышц.