Хозяйка колодца - [5]

Дворик был маленький, чисто подметенный, с аккуратной поленницей березовых чурок, суетливыми курами и дремлющим на самом солнцепеке тощим котом. Распахнутую настежь входную дверь охраняла все та же собачонка. Сотник, не особо церемонясь, спихнул собачонку с крыльца и захлопнул дверь перед самым ее носом, отсекая обиженный лай.

В маленьких сенях был темно и прохладно, пахло чем-то незнакомым, деревенским. Морган толкнул следующую дверь, пересек небольшую комнату с печкой и застеленным клеенкой столом, переступил порог жилой комнаты. Тут тоже пахло чем-то сладковато-пряным, деревенским, но к этому запаху примешивался еще один резкий – спирта и каких-то лекарств, а из-за задернутой шторы доносились странные свистящие звуки, как будто кто-то из последних сил надувал воздушный шарик.

– Тише, Алеша, тише. Все, я почти закончила. Сейчас пройдет… – в этом нежном, мурлыкающем голосе он не сразу узнал голос их недавней знакомой. Что там у них такое?..

Рывком Морган отдернул занавеску.

Мальчик лет шести, не больше, полусидел в кровати, со всех сторон обложенный подушками. Это он, маленький и худенький, издавал те странные звуки, дышал с натугой, до синевы в губах, до красных жилок в глазах. Девчонка стояла рядом с пустым шприцем в руке, с переброшенным через шею фонендоскопом. Она гладила мальчика по влажным от пота волосам, и от каждого ее прикосновения на его лицо возвращались краски. Бабулька стояла рядом, шептала что-то неразборчивое, Моргану показалось, что молитву.

– Вам что-то нужно? – спросила девчонка, не отрывая взгляда от мальчика.

– Нужно, – Морган кивнул.

– У Алеши бронхиальная астма. В последнее время приступы участились. Я договорилась насчет госпитализации, но в больницу его положат только на следующей неделе. Я спешила… – В ее голосе не было даже намека на извинение, но, по крайней мере, она пыталась объяснить.

– Мы думали, вы пацан, – буркнул смущенно Сотник. – Ну, «Ямаха», прикид этот байкерский. Вы нас подрезали…

– Я торопилась. На объяснения не оставалось времени. – В голосе – вежливый лед, спина напряжена.

Она спешила…

А они такие звери…

– Как ваша голова? – поинтересовался Морган, памятуя о той силе, с которой приложил девчонку об забор.

– Спасибо, со мной все будет хорошо. А как вы себя чувствуете? – Она наконец обернулась, но посмотрела не на Моргана, а на Сотника.

– Это? – Он коснулся рассеченной брови. – Ерунда! До свадьбы заживет.

– Рану нужно обработать. – Она потянулась к стоящему на табурете пузырьку. – Позвольте, я гляну.

Она сама подошла к Сотнику, привстала на цыпочки, нахмурилась, разглядывая рану. На ее симпатичном веснушчатом лице мелькнуло что-то вроде раскаяния.

– Я не думала, что так получится.

Смоченной в спирте ваткой девчонка коснулась лба Сотника. Он со свистом втянул в себя воздух, но от стона мужественно воздержался.

– Зашивать не нужно, и это хорошо. – Она снова промокнула рану и тут же строго добавила: – Если бы вы были пристегнуты, ничего такого не случилось бы.

– Ничего такого не случилось бы, если бы кое-кто не носился как угорелый, – не без ехидства сказал Морган.

Девчонка бросила на него быстрый взгляд.

– Я уже извинилась.

– Разве? – Он недоуменно приподнял брови.

– По крайней мере объяснила.

– Объяснения принимаются. – Он позволил себе снисходительную улыбку. – Но мигалка вашей «Ямахе» не повредила бы. Или красный крест наклейте на нее, на худой конец.

– Больно умные, как я погляжу, – вмешалась в их разговор молчавшая до этого бабулька. – Много вы понимаете, как оно нужно! Небось эти, с Левого берега! – она презрительно поморщилась.

– Не с Левого берега, бабуля, не переживай! – усмехнулся Сотник, осторожно ощупывая наклеенный на лоб пластырь. – Мы так… заезжие.

– Оно и видно, что заезжие. – Старушка поправила одну из подушек, с тревогой посмотрела на притихшего, но дышащего относительно нормально мальчика. – Свои бы на Марьяну Васильевну с кулаками не кидались. – В ее скрипучем голосе послышался укор.

– Так откуда ж нам было знать, что она Марьяна Васильевна?! – Сотник развел руками. – На ней же имя-отчество не написаны, а гоняет она по-пацански. Если хотите знать, – он хитро посмотрел на девчонку, которая обрела наконец не только имя, но и отчество, – если хотите знать, мы подумали, что это как раз вы с Левого берега.

– Я с Левого берега?! – в глазах Марьяны Васильевны появились лукавые искры. Искры эти расцветили ее и без того симпатичное лицо, сделав его совсем уж прекрасным. – Вы видели, какие тут дороги? – спросила она вдруг.

– Да уж…

– Вот! Дороги никакие, деревня большая. Это если не считать отдаленных хуторов. До самого дальнего километров тридцать. Как бы я, по-вашему, везде успевала?

– А вы медсестра, да? – Сотник тоже увидел эти искры, приосанился, расправил могучие плечи.

– Я врач, – сказала Марьяна Васильевна с едва заметной гордостью в голосе. – Сельский врач, – уточнила зачем-то.

На врача она не тянула ни возрастом, ни своей неформальной экипировкой. Что это за врач такой – в джинсах и футболке, да еще и верхом на «Ямахе»!

– А машина, что же, вам не положена? – вежливо поинтересовался Сотник.