Хозяйка истории - [16]

Я его успокоила:

— Мы с Никсоном будем смотреть одни и те же передачи. Уж он-то своих американцев не пропустит. Там их, знаете, сколько?[105]

— И Киссинджер, — сказал генерал. — Он тоже будет смотреть.

Спросил, что я думаю о нашей хоккейной сборной.

Думаю, что будет золото.

И он того же мнения.

Серебряные медали наверняка чехи получат. Будут грубо играть. Генерал болеет против. Он больше за финнов и шведов. Шведы, наверное, бронзу возьмут[106].

Американцы тоже могут войти в четверку.

Просил обратить внимание на Роднину[107]. «Наша надежда».

Вспомнил о сувенире:

— Что же это я вручить вам забываю… Держите. На память о событиях в Бангладеш.

Первая бангладешская марка. Изображен тот самый Муджибур Рахман — в очках. Лоб открыт, большой нос. Темные с проседью волосы, усы.

— Вашими молитвами, может, только и выжил, Елена Викторовна.

Ну почему он всегда пошлости говорит? Я хотела насчет молитв, но промолчала, сдержалась.

И потом, в судьбе Муджибура лично я, насколько помню, участия не принимала. Он сам.

Насколько помню и насколько способна отдавать отчет себе — хоть в чем-то.

29 января

Занятия на дому. Приходил Т. Т., китаевед (с лицом гипертоника), седой — из отставных. Автор каких-то статей о Китае — под псевдонимом. И как мне рекомендовали, большой знаток Востока.

То, что знаток, — никаких сомнений. Умеет писать иероглифами. Показывал. Удивительно разговорчив.

У него задача такая — пропитать меня китайским духом.

Сколько-то лет жил в Пекине. Жил и служил. Говорят, был в охране Мао Цзэдуна. Только я не поняла кем: переводчиком?

Рассказывал, как ловил черепах на удочку. Рыбак. Но я предупреждена: он и приврать может.

А говорит интересно — заслушаешься.

Я ведь о Китае ничего не знаю.

А кто знает?

Володька не знает.

И Никсон не знает, и Киссинджер.

Никсон боится Китая — еще больше, чем мы.

И уважает — с испугу.

Еще бы не бояться! Что же это за страна такая, где яйца обмазывают глиной и месяцами выдерживают в земле? Где продают их, яйца, на вес, а не поштучно?.. Где едят собак, и, хуже того, крыс, и, хуже того, крысиных зародышей, гадость какая, в особом соусе?![108] И называют все эти кушанья красивыми поэтическими именами?!. Что такое жареный бамбук? Он ел. Что такое трепанг? Он ел. Почему они пренебрегают мясом? И что это за рыба, если она сладкая?

А суп из ласточкина гнезда?

А консервированные скорпионы?

Он говорит, что, если съесть скорпиона, не будут досаждать комары[109].

Спасибо. Увольте.

Я, конечно, уважаю чужие вкусы и по любознательности своей сама бы попробовала какой-нибудь кислый бульон, прозрачный, как стекло, и без единого колечка жира, и все-таки от народа, соорудившую такую фантастическую стену на тысячи км и еще недавно считавшего за благо всем женщинам поголовно уродовать ноги, — вот уж не знаю, что от него ожидать.

А Никсон опростоволосится.

Мы его раскусим.

3 февраля

Видела открытие Олимпиады[110].

Ничего. Зрелищно.

Был парад. Греки шли первыми. Можно подумать, они древние греки.

Далее по алфавиту.

Смотрела, кто как одет. Самое интересное.

Австрийцы — в чем-то тирольском таком. А бельгийцы шли в шапках, почти как у нас — в ушанках, и сапогах довольно симпатичных, кажется, на меху. Испанцы — в испанском (в пончо, нет?). Французы были в черном — во всем! — черные брюки и черные, ниже колен, пальто, и ботинки тоже черные — почти как шпионы — все строго, даже слишком строго. Восточные немцы в меховых поддергунчиках были. Наверное, это очень изящно, только с нашими не сравнить. Шубы с воротниками — у нас. Мне захотелось тут же надеть. Мою.

Японский арбитр давал торжественную клятву судить честно.

Сегодня же японцы проиграли чехам — 2:8.

Что и требовалось доказать.

4 февраля

Американцы обыграли канадцев. 5:3.

Никсон будет доволен.

5 февраля

А я и не знала. Рассматривался вопрос о целесообразности нашей разлуки. До месяца.

До месяца — до Никсона[111].

«После разлуки не ведаешь скуки»[112].

Ну, допустим, со мной Володька скуки никогда не ведает. А я если и скучаю — так просто скучаю.

С ним советовались.

Он вежливо доказал «нецелесообразность». Жаль, меня не спросили.

6 февраля

Примерно раз в 200 лет Хуанхэ меняет русло[113]. Потрясающе! Десятки миллионов людей терпят бедствие и что-то там роют, строят, возводят. Каждый раз заново.

При этом в Пекинской опере женщины играют мужчин, а в Шаосинской опере, наоборот: мужчины — женщин[114].

Я Китая боюсь[115].

8 февраля

Пришел Т. Т. Стал за чаем рассказывать про китайскую философию. Чем интересен Конфуций и чем он не угодил нынешнему китайскому руководству[116]. Неожиданно прервал сам себя:

— А почему вы меня не спрашиваете ни о чем? Вам же надо про что? Про любовь. Про это… про секс. В том смысле. Китайский эрос…

— Мне все интересно, — отвечаю уклончиво.

Он перешел к эросу. Как все такое следует у них из их философии Дао. «Тайна облака и дождя». — Я должна знать об этом.

— Да откуда же мне?

Стал охотно рассказывать о девяти настроениях женщины. Смутился на четвертом. Перескочил на шестое. Опять смутился.

— А знаете, у китайской женщины какое самое интимное место?

— Догадываюсь.

— А вот и нет. Щиколотка![117]

— А у мужчин?

Пожимает плечами.