Хозяин Зоны - [103]
20. Сведения об общественно-политической деятельности Показания обвиняемого Тысевича Николая Григорьевича от 11 мая 1938 г.
Вопрос: Каким репрессиям вы подвергались при сов. власти?
Венька оторвал взгляд от листка и с угрозой посмотрел на Тысевича.
— Ну? — нетерпеливо произнес он.
— Что ну? — не понял Тысевич.
— Каким репрессиям подвергался? В тюрьме сидел? Морду били?
— Нет, не сидел, — тяжело вздохнул Тысевич.
Ответ: Репрессиям при сов. власти не подвергался.
— Слушай, Тысевич, ты будь понятливей, усек? Мы с тобой так до вечера не успеем, а у меня дел невпроворот. Некогда мне с тобой панькаться! Поэтому отвечай четко и ясно.
Тысевич снова вздохнул.
— Да мне наплевать на твои вздохи, — вспылил сержант, — отвечай по делу!
Вопрос: Кто из в/родственников или родственников в/жены подвергался репрессиям при сов. власти?
Ответ: Из моих родственников, а также родственников жены при сов. власти репрессиям никто не подвергался. Вопрос: Кто из в/родственников или родственников в/жены проживает за границей?
— Да вроде никого…
— Что значит «вроде»? Так проживают или нет?
— Не проживают.
— Смотри, Тысевич! Если соврешь, ты ведь не мне соврешь, ты всему советскому народу соврешь!
Ответ: Из моих родственников, а также родственников моей жены за границей никого нет.
— Вот и славно. А сейчас приступим к главному. Рассказывай, кто, когда и где тебя завербовал и что ты делал для польской разведки?
— Никто меня не вербовал, и никакой я не шпион!
— Тысевич, я ведь с тобой по-доброму, а? Как это не шпион? Тебе знакома фамилия Грехман?
«Вот оно, — тоскливо подумал Тысевич, — я чувствовал тогда, чувствовал… Удавка на шее…»
— Повторяю вопрос: знакома ли вам фамилия Грехман.
— Начальник отдела снабжения в горсовете.
— Во-о-о-т, — протянул Венька как можно более внушительным тоном, хотя, что должно было означать это «во-о-о-т», он и сам не понимал, поскольку снабженца Грехмана знали очень многие горожане. Венька тут же одернул себя, вспомнив о наставлениях лейтенанта, который говорил, что надо распутывать дело о шпионаже, а не выступать адвокатом подследственных.
Сержант полистал дело и нашел нужную бумажку. — Так вот, — продолжил он таким же внушительным, как ему казалось, тоном: — Грехман вас полностью изобличает! Отпираться бесполезно!
ВЫПИСКА ИЗ ПОКАЗАНИЙ
обвиняемого Грехмана от 26 марта 1938 года. Вопрос: Кроме шпионской и вредительской деятельности, какие еще вы получали задания от Лыскова-Мельникова?
Ответ: Кроме вышеуказанного, я часто по поручению Лыскова-Мельникова связывался с его людьми, причастными к шпионской работе. Так, например… по Изяславу… 6. Тысевич, счетовод Изяславского колхоза, завербован мною в 1929 году в бытность мою председателем колхоза. После моего ухода из колхоза он давал мне сведения об экономических и политических настроениях колхозников в отношении к мероприятиям сов. власти. По шпионской работе он был связан со мной до 1934 года.
Подпись: Грехман.
Верно: Пом. нач. отделения 4 отдела УНКВ мл. лейтенант госбезопасности Конюшок.
— Ну? Что ты скажешь на это, Тысевич? Тебя изобличил твой же начальник! Твой резидент сдал тебя с потрохами! Ты — шпион!!! — неожиданно заорал он. — Ты, гадина, польский шпион!!! Ты, сволочь, всех нас предал!!!
Тысевич вздрогнул от неожиданности, а сержант выскочил из-за стола, в один прыжок оказался у табурета, на котором сидел Тысевич, и нанес ему точный, поставленный за два месяца удар по печени. Тысевичу показалось, что на обнаженные внутренности плеснули кипятком, а сержант, не останавливаясь, заехал ему еще раз, свалил с табурета и, забыв все уроки лейтенанта, начал бить арестованного сапогами куда попало. Тысевич свернулся клубком и только стонал после каждого удара.
— Сволочь! Ты все мне скажешь! Как миленький скажешь!
Венька продолжал бить, пока крупные капли пота не наползли на брови, а ноги не устали, как после пятикилометрового кросса. Тысевич лежал на бетонном полу, и вокруг него расплывались темные пятна крови.
— Гад… Только сапоги из-за тебя испачкал… Вражина…
Венька брезгливо вытер сапоги о штаны Тысевича, который все еще не пришел в себя.
— Ваксы на вас не напасешься… А ну, садись! Повторяю вопрос: кто, когда и где завербовал?
— Никто меня не вербовал, не шпион я… — хриплым голосом ответил арестант, сплевывая на пол кровь. Затем он засунул пальцы в рот, скривился от боли и бросил на пол выбитый окровавленный зуб.
— Вот сволочь упрямая… Не шпион, говоришь?
Сержант топтал Тысевича, пока хватило сил. Тот молчал, чем довел Веньку до бешенства. Во-первых, сержанту совсем не хотелось получить нагоняй от лейтенанта: доверили вести вопрос важного государственного преступника, а он не справился! Не расколол! А во-вторых, при одной мысли о том, что снова придется добираться в Шепетовку на перекладных, у него испортилось настроение. Но, судя по всему, именно так и получится, потому что дело не может остаться нераскрытым, а машину, учитывая его звание, ему никто не даст: молод слишком. И вообще, что за разговоры? Раз решено, что этот Тысевич польский шпион, значит, он польский шпион и должен в этом признаться! Должен! А если не признался, то у Веньки, наверное, кишка оказалась тонка, и другого вывода тут быть не может!
Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.