Хозяин Яузы - [18]

– А-а, да по мне, хреновая была затея – половина отряда обратно не вернулась. Ну что такого в Подмосковье есть, чего у нас нет? За каким лешим людей туда гонять, когда все можно здесь найти, если поискать хорошенько? Да что руководству – для них люди так, скот. Шлют на верную смерть почем зря.

– Да не ври-ка. Во-первых, там почти все были штрафники, наемники. Им за это срок скостить обещали. Да и вернулись они почти все, даже тот мальчишка, Денис, который с ними напросился.

– Вернулись, говоришь? Что-то я его на станции не видел давно.

– Да был он, я сам его видел, только недавно опять куда-то пропал.

– А я слыхал, чудик один у себя на ферме на Клязьме живность экзотическую держал, – пробурчал кто-то. – Крокодилов там, страусов, верблюдов и еще кого-то. Вот интересно, где все эти милые зверюшки теперь? Тоже по лесам разбежались, наверное.

– Кое-какие твари из леса уже подтянулись сюда, – сообщил сталкер. – Волки иногда попадаются. И такие они мерзкие стали, я как-то видел одного, сначала и не признал – вроде бы волк, а морда крысиная.

Разгорелся спор, из которого Федор узнал много интересного о волках и их повадках, хотя и не представлял себе, пригодится ли ему это когда-нибудь. Новое направление разговору дал подсевший к спорщикам Виталя.

– Да ладно зверюшки, – многозначительно сказал он. – Наверху есть и кое-что пострашнее.

– Ты про прядильщиц, что ли?

– Да чего ты заладил все про прядильщиц. Нет, я про заблудившийся автобус.

– Как это? – удивился Федор.

– Да вот, ходит тут, говорят, наверху автобус, – понизив голос, с таинственным видом произнес Виталя. – Старенький такой, ржавый. Идет себе, к примеру, сталкер по своим делам, и вдруг этот автобус подъезжает, раскрывает двери. А что внутри, кто за рулем – не видно, фары слепят глаза. Говорят, однажды шли двое, один – он отчаянный был – и кричит из озорства: «Шеф, подбрось в Сокольники». Взял да и запрыгнул внутрь. Автобус тут же двери закрыл, поехал куда-то в сторону Измайловского вала, и все, и больше того беднягу не видели. Ни в Сокольниках, ни здесь.

– А я стихи красивые читала в одной книжке, – сказала Неля. – Про заблудившийся трамвай.

– Не, трамвай может ездить не везде, а только по рельсам, да к тому же ему электричество нужно, – с умным видом заявил Виталя.

– Ну и придурок! Ты еще скажи, что автобус не может ездить без бензина! Как ты не врубаешься – это был не настоящий автобус! Откуда он приезжает, куда потом девается, кто за рулем сидит – того нам лучше не знать.

– Да и это не самое страшное, – сказал вдруг человек, сидевший до этого молча. – Есть здесь вещи и куда хуже… но о них нельзя говорить.

– Ты про хозяина, что ли? – спросил другой. На него тут же зашикали, испуганно озираясь.

Неля переводила глаза с одного рассказчика на другого. Федору захотелось снова привлечь ее внимание.

– А говорят, на станции Парк Победы живут дикари. Они поклоняются Великому червю, который роет подземные ходы. Одного из них удалось поймать, он и рассказал. И получается, что этот их Великий червь по описанию сильно смахивает на поезд.

Неля с любопытством поглядела на него. Федор неуверенно дотронулся до ее жилетки – ему давно хотелось это сделать. Ткань на ощупь и вправду была жесткой. Но девушка тут же отстранилась, сердито взглянув на него. Настроение ее вновь изменилось.

– Интересная жилетка у тебя… красивая… я и не видел таких раньше, – смущенно пробормотал Федор.

– Что, хочешь такую же своей подружке подарить? – ехидно спросила девушка.

– У меня нет подружки, – соврал Федор, чувствуя, как лицо его заливает румянец. Но девушка неожиданно сменила гнев на милость:

– Это гобелен, – неохотно пояснила она.

– Гобелен? – повторил Федор незнакомое слово, будто пробуя на вкус.

– Ну, материя такая.

– Красивая, – пробормотал Федор. – И ткань толстая – не сразу сносится.

– А главное, такой больше нет ни у кого, – не без гордости сказала Неля. – Только у начальника станции еще диван и стулья гобеленом обтянуты и две картины гобеленовые висят на стене – ему Данила принес.

– Значит, это редкость?

– Да я бы не сказала. Тут недалеко, на фабрике, еще полно всякого тряпья разноцветного. Только все боятся туда соваться. А Данила не боится, но он считает – это баловство. Лучше, мол, полезное что-нибудь сверху носить – еду, снарягу. Вот только начальнику принес гобелены эти – тот ему кучу патронов отвалил. Но один сталкер погиб во время той вылазки, и теперь Данила не хочет связываться. Говорит, не стоят тряпки человеческой жизни. Начальник, правда, пытался ему приказать, но Данила сказал – пусть других посылает. Сказал, что на фабрике завелось что-то нехорошее, и теперь туда без крайней надобности лучше не соваться.

– А тебе тоже он принес этот гобелен? – пробормотал Федор.

– Я сама взяла. Я с ними вместе ходила тогда.

Федор искоса посмотрел на девушку. Удивительно – ходит на поверхность и не боится. И так спокойно говорит об этом – он знал мужиков, которые и вполовину так храбры не были. Все в ней было необычным, даже имя.

– Значит, ты с Данилой ходишь на поверхность?

– Ну да, – невозмутимо ответила девчонка, словно это было самым обычным делом.