Хозяин Топи - [49]

– Шахматист!

Восемь минут. Восемь минут длилось то, что принято называть мозговым штурмом. Но, думаю, еще ни одни «штурмовики» в истории так усердно не скрипели мозгами и не были так жестко замотивированы. Где-то, не помню где, я слышал выражение: «Жить захочешь – еще не так раскорячишься». Так вот, оно, как никакое другое, точно характеризовало и нас, и ту ситуацию, в которую мы влипли. «Раскорячились» мы, конечно, на славу, и задумка была опять совершенно безумной – в нашем стиле, короче. Причем мы понятия не имели, сработает она или нет. Но тут уж терять нам было совершенно нечего. Помирать – так с музыкой. Сбацаем напоследок по-цоевски, оттянемся!

И когда Кирилл издал предупреждающий возглас: «Тени!», мы были уже морально готовы. Ментальная интеграция на двоих – и поехали. Представляем эту реальность как абсолютно жесткую и прочную, чтобы ее не смогла растворить никакая живая тьма. И более того, реальность, умеющую за себя постоять: когда тени будут касаться ее измененной плоти, им будет больно и плохо так же, как от света и огня, они будут сгорать или распадаться на жалкие безвредные обрывки мрака.

Боль вцепилась в нас, словно бешеная собака. Когда пытаешься творить подобное в реальности, действующей по чужим законам, отдачу получаешь – мама не горюй. Мы с Шахматистом сжимали зубы, прокусывали губы, кривились, но не сдавались, меняли эту чертову реальность пространственной аномалии, взявшись за руки для усиления ментального контакта. Несколько десятков совершенно жутких секунд она не поддавалась ни в какую, и возникло тоскливое ощущение, что все, приплыли, наш авантюрный план не сработал и жить нам осталось ровно столько, на сколько хватит пороха у пиромантов. Пока что они жгли как следует, давая нам шанс. И я, и Шахматист оба это замечали периферийным зрением сквозь туманящую глаза боль и сверхнапряжение ментальной битвы, которую вели.

Но потом что-то изменилось. Совсем чуть-чуть, и в первый момент я подумал, что мне померещилось, выдал желаемое за действительное. Но нет, вот еще и еще. Плоть этой реальности преобразовывалась по кусочкам, местами, начиная от наших ног и распространяясь в стороны. Новая плоть, защищенная от мрака, представлялась нам маленькими золотистыми чешуйками, возникающими тут и там, и, главное, надвигающиеся тени, касаясь их, сразу же отдергивались, словно обожженные. Этот мелкий в общем-то успех был не случайным, а началом системного преобразования, такое происходило снова и снова в разных местах. И это вдохновляло нас невероятно, ибо означало, что мы на правильном пути. Правда, давалось нам это очень недешево, и голова раскалывалась не хуже, чем с похмелья после жесткой пьянки накануне. Только бы выдержать, не дать слабину, не спасовать перед усталостью и болью, довести дело до конца!

И вот чешуйки стали объединяться, постепенно формируя неуязвимый щит вокруг нас. Ручейки мрака попытались было просочиться через пол, но не тут-то было: сходясь, наши чешуйки обрубали эти щупальца мрака, сжигали их, не подпуская к нам. Да, процесс пока шел медленно, и факелы пиромантов по-прежнему были нужны, но продолжался, и я льстил себе надеждой, что мы если и не совсем справимся с этой черной напастью, то по крайней мере создадим вокруг нас островок безопасности, куда теням не будет хода… до тех пор, пока нам хватит сил его удерживать.

Я увидел, как побледнел и осел на пол Кирилл, увидел парочку струек крови, бегущих из носа и кажущихся жутко контрастными на его бледном, покрытом испариной лице. «Лояльный» был жив, но, похоже, находился на грани вакцинальной ломки, а прямо сейчас ему не могли помочь ни мы с Шахматистом, ни Алекс – все были заняты своим делом.

Но тут наконец не выдержали тени, и воинство шевелящейся тьмы откатилось от нас прочь, в глубины коридоров этого жуткого лабиринта. Уфф! Отбились. Островок стабильности и безопасности пока был очень маленьким, и я не был уверен, что у нас достанет сил его существенно увеличить.

Мы с Шахматистом, изможденные, опустились на каменный пол, подложив под себя рюкзаки, Алекс же спешно полез за вакциной – Кириллу требовалась срочная инъекция. Несмотря на эту локальную победу, настроение мое было далеко не радостное: понятно, что это лишь еще одна отсрочка, а не решение проблемы. Более того, я, кажется, понял, что такое эти тени, и от этого понимания легче мне отнюдь не стало.

– Это неовеществленные кошмары, – словно отвечая моим мыслям, тихо заговорил Шахматист (хотя черт его знает, может, и отвечая – мы же только что были в ментальной интеграции). – Что-то, скорее всего Охотница, сейчас атакует сознание дока. Пытается сломать его и разрушить созданную его усилиями аномалию, которая нас спасла. Тени – не часть аномалии, они, наоборот, пожирают ее, растворяют по мере того, как док слабеет. Держу пари, дальних коридоров в этом лабиринте уже нет – живая тьма поглотила их. И постепенно она доберется до нас. Да, этот пятачок мы укрепили, но если сознание дока падет…

– Мы все равно вывалимся обратно на Каменную реку, где нас прикончат «заморы», – едва слышно закончил я его фразу. – За-ши-бись!