Хозяин собаки - [24]

– Вообще-то, бывают исключения, – заметил Бракх. – Порой ни вожак, ни его волчица не отличаются крупными размерами.

– Чаще все так, как я сказал, – настаивал Дуро.

– Может быть, – согласился Бракх. – Но я твердо уверен, что иногда волки следуют за самым умным. Помнишь, Сайлекс, как мы видели ту волчицу с белой отметиной на лице?

– Я говорю о законе стаи! – гаркнул Дуро.

В наступившей тишине мужчины молча уставились на языки пламени, безразличные к тому, что, казалось, так сильно тревожит Дуро.

– Наверное, чаще всего действительно бывает так, как сказал Дуро, – негромко произнес Сайлекс.

Все закивали, обрадованные тем, что спор, видимо, разрешился.

– Я сильнее всех вас. Я старше Сайлекса. Ови – крепкая, здоровая женщина, которая родит много детей, – заявил Дуро.

Охотники смотрели на него в полном недоумении.

– Дуро считает, – откашлявшись, начал Сайлекс, – что после смерти моего отца нам не обязательно исполнять его волю. Возможно, отчасти Дуро прав.

Его слова встревожили всех, кроме Дуро.

– Я самый сильный. Я должен быть вожаком, – провозгласил Дуро и вызывающе ухмыльнулся, готовый сразиться с любым, кто осмелится оспорить его слова.

Мужчина, сидевший слева от Бракха, обернулся и шепнул:

– Волк.

Охотники, все как один, повернули головы. Там, где круг света, отбрасываемый пламенем костра, переходил в ночную тень, застыла огромная волчица, неотрывно глядя на охотников блестящими желтыми глазами.

Сайлекс вскочил на ноги, дав знак остальным не сходить с места.

– Сидите тихо, – велел он и отошел от костра.

– Ты умираешь с голоду, – сказал он, обращаясь к волчице. Она страшно отощала, сквозь обвисшую кожу на боках просвечивали ребра. Очевидно, ей пришлось нелегко. Сайлекс присмотрелся: меж глаз зверя виднелась белая отметина в виде ладони. Ошибки быть не могло: это та самая волчица, которая приняла его подношение в начале лета.

– Где твоя стая? Тебе слишком рано охотиться одной, – продолжал Сайлекс.

Он взглянул через плечо на соплеменников, оцепеневших от священного ужаса.

– Она голодает. Она слишком молода и неопытна, чтобы охотиться, – объяснил он и решительно поднял с земли оленью ногу. Дуро в замешательстве следил за его действиями. Остальные охотники смотрели во все глаза, затаив дыхание.

– На, возьми, – сказал Сайлекс, подходя ближе. Волчица насторожилась, навострив уши. – Все хорошо. Это тебе.

Волчица обнажила клыки. Сайлекс замер на месте, не отводя взгляда от следящих за ним желтых глаз. Он размахнулся, и оковалок полетел прямо на волчицу, которая сжалась и испуганно отпрыгнула в сторону.

Мужчины у костра, очнувшись, разом заговорили, но Сайлекс, не оборачиваясь, резко рубанул ладонью воздух, велев им замолчать.

Волчица замерла в двадцати шагах от него, предостерегающе раскрыв пасть.

Когда она неуверенно сделала шаг вперед, Сайлекс ободряюще закивал.

– Да, это тебе, – повторил он.

Глядя человеку в глаза, волчица нерешительно сомкнула челюсти вокруг оленьей кости, готовая в любой момент броситься наутек. Но потом, когда ее зубы впились в мясо, она бросила на Сайлекса открытый, можно сказать, оценивающий взгляд и скрылась между деревьев, волоча за собой добычу.

Сайлекс очнулся и несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь унять дрожь в руках. С напускным безразличием он направился обратно к костру, усиленно не замечая обращенных на него восторженных взглядов. Сегодняшняя ночь войдет в предания.

– Дуро, так о чем мы говорили? – беззаботно спросил Сайлекс.

Одного взгляда на оскал Дуро было достаточно, чтобы Сайлекс понял: в следующий раз его противник воспользуется другими методами убеждения.

12

Год девятнадцатый

Волчица слышала, как человек выбрался из пещеры через расщелину, которая вела наверх, к небу. От него пахло сурком, съеденным на днях. Ей в нос ударил крепкий запах дыма, и без того всегда витавший в воздухе: это человек, вскарабкиваясь, неосторожно ступил ногой в остывший костер, подняв тучу пепла.

Волчица настолько свыклась с его запахами, что легко заснула вновь, однако, заслышав оглушительный крик, распахнула глаза.

– Беги! Там волк! Спасайся! – послышалось снаружи.

Волчица оцепенела и ощетинилась.

– Нет! – раздался отчаянный вопль.

Волчица лежала, не шевелясь, и настороженно прислушивалась к долетавшим до нее звукам, не понимая, что происходит.

Год первый

Альби решительным шагом подошла к Урсу, тяжело стуча посохом о землю. При виде старухи у Урса свело живот, как будто он наелся тухлятины. Чего ей надо? Он с трудом подавил желание сбежать на мужскую сторону лагеря.

– Приветствую тебя, старший ловчий, – сказала Альби.

Урс сдержанно кивнул.

– Воздух стал суше. Наступают холода. Нужно отправляться на зимнюю стоянку, пока не пошел снег. В этом году он не заставит себя долго ждать. У нас осталось столько дней, сколько пальцев на одной руке.

Урс пришел в недоумение. Он-то считал, что решение о переходе на зимнюю стоянку целиком и полностью зависит от женщин; мужчины безотчетно понимали, что если женщины не готовы сняться с места, то никакая сила не сможет их расшевелить. Женщины сами начинали готовиться к кочевью, они же тащили на себе детей, звериные шкуры, а также сушеные ягоды и коренья. Мужчины несли оружие. Однако такое важное решение, как переход на зимнюю стоянку, очевидно, следует принимать сообща. Урс еще не освоился в роли ловчего, и ему предстояло многому научиться.