Хозяин Пророчества - [12]

И час пробил. Великое колесо Пророчества сорвалось с оси, на которой пребывало в покое долгие века, и ринулось через земли разных народов, набирая скорость и смешивая, ломая, сплетая судьбы в причудливые сочетания. И те, кому было предуготовлено следовать по этой колее, — Пророки не спали в эту ночь.

На следующий день был назначен совет вождей, от которого все ждали очень многого, все-таки исчезновение шамана и его ученика не могло пройти бесследно. Сначала собрание хотели провести в личном шатре верховного вождя, но Ширш сам настоял, чтобы все говорили на открытом воздухе: так его братья узнали бы все и сразу.

Когда все сошлись и уселись в круг, кирсс встал и сделал шаг к центру. Все взгляды невольно обратились к нему. Он вспомнил, как несколько дней назад волновался перед весенним разговором с зюром, и усмехнулся про себя. Слишком многое уже пришлось перенести и еще многое только предстоит. Ему надо было стать тверже камня, чтобы выдержать.

— Братья мои. Наш говорящий с духами обрел вечный почет. — По толпе прокатился изумленный шепоток. — Своей жизнью он спас всех нас, отвел первый удар наступающей Тьмы. Его ученик был с ним до конца. — Ширш не стал говорить, что произошло после. — Вожди! Говорящие с духами в ваших племенах уже сказали вам, что видят грядущую Тьму. Мы, Обретенные, уже успели ощутить ее удары — в бою погиб тотемный зверь. Его дух жив, но горит алым огнем отмщения. Наше святилище разрушено — именно там наш говорящий с духами встретил смерть. Времени мало — Тьма не остановилась, она идет в нашу Степь. Зары тоже ощутили это. Их вождь Краг-зул прислал мне вестника, чтобы сказать: они уходят. Тьму несут черные колдуны из рода людей, и наши старшие братья возвращаются на Луга, чтобы ударить врага раньше, чем он опомнится и поймет, что добыча превратилась в охотника. И сейчас мы должны решить, что будем делать мы. Пусть каждый скажет, что думает. — Ширш помедлил мгновение, буквально ощущая, как внимание кристаллизуется вокруг него. — И я скажу, не ожидая споров, ибо времени мало. Мы присоединимся к старшим братьям. В одиночку нам не выстоять. Вот мое слово, братья: завтра кирссы уходят. Мы продолжаем начатую не нами войну.

Были те, кто принялся изумленно перешептываться. Были те, кто не смог сдержать хищной, предвкушающей усмешки. Были те, кто погрузился в глубокую задумчивость.

Но никто не дрогнул перед призраком грядущей войны.

Селим Хогарн, старшина степного конного дозора, заслуженно считал себя одной из тех маленьких, крохотных опор, на которых зиждется Империя. Святая Церковь вызывала в нем должное благоговение, выражавшееся в своевременной уплате десятины. Магов он недолюбливал, но терпел как необходимое зло. Службу свою нес исправно, крестьян сверх положенного не зажимал — если, конечно, те были почтительны. В общем, если бы кто-нибудь сообщил Хогарну, что с ним случится в самом ближайшем будущем, он почел бы это совершеннейшей несправедливостью. Разве не найдется во всем Аленоре менее достойного человека?

Забрезжило утро, их ночному дозору уже пора было сменяться. К рассвету как раз доберутся до сторожевой вышки. Селим чмокнул губами, разворачивая коня обратно, в сторону заставы, и оглянулся на двух своих подчиненных. Солдаты проявляли похвальное рвение, слегка заехав за охраняемые дозором рубежи.

Изумлению старшины не было предела, когда на его глазах один воин дернулся и, всплеснув руками, повалился на спину вмиг взбесившемуся коню, а второй, слабо вскрикнув, рухнул вниз. Нога его запуталась в стремени, и, будь он еще жив, непременно изошел бы криком. Особенно тогда, когда конь понес.

Хогарн еще успел, холодея от внезапного страха перед неизвестностью, всадить коню шпоры в бока, когда почувствовал, как в шею вонзилось что-то острое, пробравшись в крохотную щель между урезом назатыльника и кольчужным воротником. И затем свет для него померк.

Магнур из магов-странников в сотый раз поправил капюшон, чтобы хоть чем-то заняться в поездке. Лошадь шла ровной, спокойной рысью, солнце только поднималось, уготавливаясь жарить по-настоящему, степь, недавно сбросившая пышный весенний цвет, снова усыпляла бесконечным колыханием серебристой травы.

Магнур из странников… Маги не имели второго имени — ни семейного, ни родового. Простой люд и так, кроме «сударь чародей», ничего не вымолвит, а свои же собратья по Гильдии узнают сразу, по одному взгляду на отпечаток сознания — им церемонные приветствия особо и ни к чему.

Вообще с тех пор как Гильдия переселилась в пустынный северный Аленор, жизнь магов сильно изменилась. Это раньше, когда у магов отношения с жителями густонаселенных южных земель — Аменора были гораздо теплее, занятие молодым чародеям находилось сразу. По мелочи, конечно, — лешего там выследить, потраву со скота снять, наказав виновника, вытравить гоблинов или разбойничью банду, но опыт ведь в одну ночь не снисходит. Говорят, и сам Радимир Оцелот, пока по Империи ходил свободно, не пренебрегал простыми людьми.

А в Аленоре, который и сейчас, через почти век после Войны, был не особо пригоден для жизни, у молодых магов только два пути. Большая часть чародеев выбирала жизнь в блуждающих башнях, очищающих землю от дикой магии еще военных времен. Правда, обучение здесь шло в основном по книгам и артефактам, кроме тех случаев, когда надо было разобраться с какой-нибудь небывалой аномалией. Еще по мелочи находилась работа для лекарей и зачарователей — исцелять башенных стражников, опытнейших наемников, от полученных в боях ран и снабжать их боевыми магическими приспособлениями.