Хозяин - [3]

– Нормальные люди по ночам не шастают, дома сидят, Богу молятся, но и то гибнут от какой-нибудь напасти или лихорадки. А этого ничто не берет. Хоть бы ты, племянник, сегодня споткнулся в темноте, упал да голову себе разбил. Мне и легче бы стало.

Мария вздохнула и, включив на мгновение фонарик, направила луч света на Луку. Тот посмотрел в то место, где угадывалось лицо тетки. Свет погас.

– Ну и уродина, – прошептала Мария и отправилась досматривать тяжелые сны.

Лука, не обратив внимания на действия тетки, в свою очередь отпил из кувшина. В нем была подслащенная медом вода. Он иногда приносил домой мед, отливая его из бочонка, который оставляли для города лесные, но так как и здесь Лука был осмотрителен, его еще ни разу не поймали с поличным. Кроме того, отцы-наставники смотрели сквозь пальцы на мелкие бытовые прегрешения паствы. Особенно если злоупотребления были незначительны. А Лука, несмотря на свою убогость, считался полезным работником.

Бесшумно поставив кувшин на столик, Лука вышел в общий коридор и двинулся к выходу. У порога он нагнулся и поднял небольшой, но тяжелый заплечный мешок. В нем были сверток с аккумуляторами, лампы для ручных фонарей, охотничьи наконечники для стрел и пустой пластиковый бочонок для меда. Закинув мешок за плечо, Лука вышел в коридор.

Год назад в коридоре потухла последняя лампочка, и теперь ночью здесь можно было идти только ощупью. Запас потолочных ламп в городе давно кончился, сейчас догорали последние. Торговля с метрополией была развита слабо, караваны из метрополий приходили редко, потому как особой выгоды забираться в такую даль не было. Это также было одной из причин нехватки самого насущного.

Луке темнота не мешала, путь свой он знал хорошо. Два раза пришлось спускаться по ступенькам. Один раз кто-то, внезапно выйдя из-за угла, столкнулся с Лукой в темноте и направил луч фонаря в ему лицо. Узнав Луку, человек в сердцах выругался, а затем пнул бессловесного парня ногой. Ограничившись этим, человек отправился по своим делам. Лука, привычно не обратив внимания на обиду, продолжил путь. Его ненависть к этому городу, ко всем его обитателям была настолько сильна и настолько привычна, что уже не замечалась им самим. Ненависть стала частью его, опорой, которая помогала ему выжить среди постоянных насмешек и унижений. Еще некоторое время его шаги озвучивали пустоту коридора, потом он вышел во двор.

Здесь тоже было нехорошо. Все рано или поздно приходило в упадок и ветшало. Механизмы останавливались из-за отсутствия запасных частей. Уже месяц как перестал работать насос, и воду приходилось доставлять в бочках из ближайшего ручья – единственного, протекавшего на нейтральной полосе. Водоносы ворчали. Хорошо еще, что Конвертер работал бесперебойно, а то город утонул бы в мусоре и нечистотах. Лука никогда раньше не обращал внимания на изменения вокруг. Собственно, перемены в худшую сторону происходили уже несколько столетий, они стали привычны, никто другого не мог и представить. Так было со времен Великой Смуты, это стало нормой.

Но вот уже несколько месяцев Лука жил с ощущением неизбежности катастрофы. Ощущение это возникло внезапно, оно ему очень не нравилось. Раньше, без этих неожиданных знаний, буквально взорвавших его мозг примерно полгода назад, было гораздо спокойнее. Сейчас он обращал внимание на все то, что раньше проходило мимо него, никак не затрагивая. В общем, он стал думать, размышлять, и это было неприятно, хотя иногда неожиданно интересно.

Впрочем, этими новыми изменениями в себе он не стал бы ни с кем делиться даже в том случае, если бы кто-то захотел его выслушать. Вестнику неожиданного уготована дорога в люк Конвертера, в подземельях Преисподней ждут не дождутся дураков и выскочек. Только неуклонное и обязательное соблюдение привычных правил и обычаев могут спасти заблудшего агнца, отведя его от врат ада, – правило, усвоенное им с молоком покойной матери.

В одном из узких переулков он не успел увернуться от ведра помоев. Все стекло по капюшону, предусмотрительно накинутому на голову. Сверху раздался злорадный хохот, но Лука не стал искать в темноте обидчика. Сам виноват: раньше его было трудно застать врасплох, сейчас отвлекали ненужные мысли. А так он всегда был объектом шуток, издевательств и часто не совсем безобидных розыгрышей; иной раз Лука был готов уничтожать всех подряд, настолько его раздирала ненависть к этому гнусному городу и его убогим обитателям.

Он шел по пустому и гулкому тротуару. Привычная ноша за плечами не тяготила. Лука не смотрел по сторонам, наизусть зная свой обычный путь. Ночь скоро должна отступить. Желтая луна прошла зенит и уже клонилась к горизонту, залив город густыми чернильными тенями. Мириады звезд усеяли небо, бледнея лишь у главного ночного светила. Звезды считались душами праведников. Мутантов, чудищ, вообще лесных, а также грешников-людей ожидал Конвертер, подземное чистилище и вечные адские муки.

Машинально перекрестившись, Лука подумал, что в городе никто, даже сам епископ, не знает, что звезды такие же миры, как и Земля. Он представил себя самого, объясняющего членам Суда Святой Инквизиции или даже одному епископу основы мироустройства, и едва сдержал усмешку. Об этом не стоило думать. И так он живет лишь милостью Братства. Да еще благодаря тому, что, кроме уродства, его внешние отличия от нормальных людей были незначительны.