Хозяин Океана - [104]

— Если следовать логике… — раздраженно и грозно начал жрец.

— А как же северный ветер? — грохнул Конан отменным киммерийским басом, никак не желавшим изнежиться и утончиться в Тарантийском дворце.

— Месьор, соблаговолите встать в присутствии дамы, — немедленно нашелся принц.

Он заметил Конана и королеву сразу же, как те вошли в комнату, но смотрел как бы сквозь них, даже когда его взгляд не мог их миновать. Жрец же уселся спиной к двери и в пылу полемики с принцем или по причине лет даже не услышал щелчка в замке и тонкого скрипа петель.

— Сидите, учитель, — жестом остановила старика королева. — Оставим этикет для приемов. Месьор Конан, рыцарь Ордена, пожелал увидеть вас, принц. Не откажите гостю. Я прошу вас об этом.

Принц замешкался всего лишь на миг, но Конан успел заметить, что в молодом человеке боролись два желания: одно — играть далее, теперь уже с соперником посильнее старого жреца, другое — угодить Ниам.

Принц Кондла прекрасно понял, что просьба королевы сделана именно с расчетом на то что он не откажет. Но наследник Най-Брэнил умел решать задачки моментально. Несмотря на то, что великанского роста и гладиаторского телосложения пришелец, несомненно очень привлекательный для женщин, появился под руку с Ниам — и это принца отнюдь не восхитило, — понял Кондла и другое: чужестранец ему не друг, но и не враг, и опасаться его сей же миг не следует, пусть за его крепкой спиной и встает до небес всесильная тень Ордена.

— Северный ветер? — переспросил Кондла — Что может быть полезнее для здоровья! Северный ветер — это ко мне. Он хранит то, что сокрыто.

— Не Всадника ли в ночи, кой неистребим, оттого что невидим? — столь изощренной изобретательности от Конана ожидал, пожалуй, единственно старик жрец, который говорил и мыслил со слов Дубтаха и веровал в чудодейственную силу воинов Ордена.

— Всадник уже за чертой, — усмехнулся принц.

— И вправе вершить все, что вздумается? — сказал киммериец полуутвердительно, не давая Кондле посмеяться вдоволь. — Да еще при северном ветре.

— В северном ветре нет ни зла, ни печали, — отпарировал Кондла.

— Ни гордости, ни обиды? — неожиданно продолжила Ниам.

— Он только разгоняет тучи, — кивнул Кондла. «Ага! — обрадовался про себя Конан. — Он впервые с кем-то согласился, а не ответил вопросом на вопрос! Но он и Ниам знают что-то, чего не шлю я. Жаль, что я не учен, как Ойсин! И тем не менее она мне помогла!»

— И очищает поле для Всадника? — не отступал Конан.

— И будит меня, — покачал головой Кондла.

«С ним нельзя говорить напрямик, — лихорадочно соображал король Аквилонии. — Он высокомерен в своей учености, как Евсевий, и хоть не поится меня, но стеснен присутствием жреца. И нельзя делать утверждения — спрашивать, спрашивать! Тогда он вынужден в конце концов отвечать! Но нельзя спрашивать напрямую!»

— Если ветер разгонит тучи, то появятся звезды? — Киммериец слегка отошел от темы, словно повернул румпелем лодку.

— Я жду их, — отвечал принц.

— Всадник станет видим? — Конан вернулся на прежний курс.

— Всадник за чертой, — был ответ.

— Наконец-то повторяется! — обрадовался киммериец. — Ищем черту!»

— Кто сотрет черту? — спросил король.

— Время стирает все, — высказал Кондла простейшую из истин.

— И крыс? — вывернулся киммериец.

— Да, — вынужден был согласиться Кондла.

— И черту? Или прежде крыс? — Конан чувствовал, что лазеек у принца остается немного; что жрец слушает их, разинув рот и не понимает ни единого высказывания; что Кондла видит это и не видит за ним, Конаном, воли верховного жреца, оттого близок к тому, чтобы ему доверять. Но поставить жирную точку — знак доказательства, как объяснял Евсевий, — покуда не удавалось.

— Они дохнут на черте. — Принц сохранил мину, не ответив на вопрос, но и такой ответ вполне годился!

— Время сотрет ли библиотеку? — Гонка за невидимым Всадником продолжалась.

— Ту, что до черты? — наконец спросил Кондла, но Конан ловко отвел этот ложный выпад:

— Ту, куда вырвался Всадник, — это был вопрос.

И одновременно утверждение! Не дожидаясь ответа, Конан продолжил комбинацию: ответный ход в этой игре не был обязателен! Вернее, соперник имел право его не делать, и Конан заставил принца воспользоваться сим правом:

— Ту, откуда приходит северный ветер. Откуда взойдет звезда. Откуда ты ждешь пробуждения.

— И камень тонет в водах, — отвечал Кондла. Маска была прозрачна. Ответ откровенно сиял через нее.

— Сегодня северный ветер? — Конан был уверен в успехе. Но все же внутренне напрягся: этот вопрос должен был стать последним. После была победа: в два ли, в пять ли шагов — она достигалась неотвратимо и безошибочно.

— Мы у него в ладонях. — Принц улыбнулся.

И это не было игрой.

«Точка! — воскликнул про себя Конан — Теперь надо выяснить время встречи. И место. И так, чтобы жрец не догадался».

Но говорить ничего не пришлось. Кондла так взглянул на Ниам, что стало понятно: «мы» относилось не только к принцу и воину Ордена.

«А это даже и лучше, — прикинул король. — Пожалуй, через Ниам я передам ему, что «Орден» для меня значит не более чем «северный ветер».

— Покорнейше благодарю за насладительную беседу, — рисуясь, принц поклонился всем сразу и никому. — Будьте здравы, учитель, — обратился он к жрецу. — И запомните, — это опять относилось ко всем, — при северном ветре я не так безумен, как при любом ином.