Хозяин Мрака - [34]

Своей эмоциональной речью Элин не только донёс до девушки информацию, которую той следовало знать, но и заставил ту ощутить неуверенность, вцепившись в эту эмоцию обеими руками. Колдия была права в одном: принципы всегда вредили Элину, и он раз за разом от них отказывался.

Но на пустое место неизменно приходили новые, и он продолжал наступать на эти грабли.

Вот только бесконечно это продолжаться не могло, и к нынешнему моменту перерождённый избавился от большей части своих слабостей. Он задушил в себе любовь, позволяя той говорить лишь до тех пор, пока она не угрожает его жизни и планам. Подчинил привязанность, посадив её на короткий поводок, позволяющий в любой момент ту придушить. И с последним, с простым человеческим состраданием, он покончил лишь пару лет тому назад, вдосталь накопавшись в людских головах.

Ложь во спасение, смерть ради жизни, война ради мира — нынешний Элин Нойр был готов пойти на многое ради достижения своей великой цели. Но даже так он не мог и не хотел относиться к окружающим его подделкам так, как это делала Колдия. Скорбила ли она по брату? Нет. Жалела ли погибших родных, от которых не осталось даже праха? Нет. Можно ли было назвать её той Колдией, которую он знал?

Нет.

Перерождение — это дар и проклятье в одном флаконе. С одной стороны, подлинник получал возможность накопить знания и отточить умения в практически бесконечной череде перерождений. Но с другой, он раз за разом был обречён терять и ошибаться. И эти лишения, эта боль рано или поздно могла сломить даже самого стойкого из людей. Думал ли об этом Мир, устраивая всю эту круговерть?

Очередной вопрос без ответа.

Элин искренне жалел Колдию, которая, умирая тогда, в самой первой его жизни, попросила перерождённого не о мести или справедливости. Она потребовала, чтобы он наконец-то начал жить. Разительный контраст с женщиной, хладнокровно попытавшейся его убить, и после провала не испытывающей никаких угрызений совести. Мир и люди будто стали для неё всего лишь незначительными декорациями, которые можно просто поломать и выбросить, чтобы после получить новые.

Так же, как воины привыкают к опасности, она привыкла к жизни, и утратила нечто, делавшее её человеком.

Или, быть может, Элин просто не хотел видеть Колдию такой, какой она стала.

— Ты лжёшь! Я бы узнала, будь они настолько сильными! И люди… люди бы не выжили тогда! — Закричала девушка в ответ, ещё не подозревая, что структура её защитного артефакта трещит по швам. Напоследок поймав взгляд алых, сверкающих ненавистью глаз, Элин спустил технику с поводка.

На мгновение затих даже ветер, а после события пустились вскачь…

Глава 12

Когда сталкиваются мечи воинов — это страшно. И пугает не столько звон стали, сколько высвобождающаяся энергия, прибивающая траву к земле и поднимающая с неё мелкий сор. Рядовые анимусы серебряного ранга, вступившие в прямое противостояние, ещё страшнее, ведь их техники куда опаснее мускулов. Там, где меч срубит дерево, анимус повалит небольшой лесок, и даже не обратит на это особого внимания.

А если в бою сталкиваются практики высших рангов, от страха дрожат даже те, для кого риск — это обыденность и работа. Потому что чем сильнее анимус, чем выше он взобрался по ранговой лестнице — тем опаснее он для мира, изменяющегося по одному его желанию.

Люди привыкают видеть мир стабильным и непоколебимым, но на самом деле он таковым не является.

Колдия сражалась насмерть, и фантом цвета золота отражал стремления хозяйки. Каждый взмах призрачных клинков оставлял на земле рваные раны, а каждый укол истязал её, оставляя в почве глубокие дыры. Используемые девушкой техники уже давно поставили крест на этом прекрасном месте, и без того пострадавшем от боя Элина и Лехона: теперь ни деревья, ни даже трава не смогут вырасти здесь в ближайшие десятилетия.

Коррозия не только выедала, но и вьедалась во всё, чего касалась, нанося природе непоправимый вред.

Элин же играл со своей противницей, победив ещё до начала боя. Обогнув защиту мощного, но примитивного артефакта, он мог в любой момент парализовать или даже убить Колдию, но вместо этого перерождённый… учился.

Не столько сражался, сколько наблюдал за повадками другого подлинника, и искал что-то, что можно позаимствовать. И если техники не представляли для него особого интереса или из-за своей общеизвестности, или из-за заточенности под один конкретный геном, то с посохом девушки всё было не так однозначно. Ведь того просто не существовало ни как осязаемого предмета, ни как порождения анимы.

Элин видел его своими глазами — но в то же время не мог ощутить этот, бесспорно, странный артефакт. Экс-абсолют на своём веку повидал много необычных вещей, но с чем-то подобным встретился впервые.

И теперь он изо всех сил затягивал бой, силясь понять, что же это такое — посох с навершием в форме колеса перерождений, вид которого отпечатался в его памяти ещё много лет тому назад. Ту же картину он видел на лицевой стороне гримуара, и это же колесо сопровождало каждую его смерть.

Взаимосвязаны ли эти вещи? Определённо. Как? Это ещё нужно понять.

— “Мне кажется, что скоро она догадается…”. — Задумчиво пробормотала Эрида в голове перерождённого.