Хозяин Древа сего - [15]

Пережив за время ученичества множество боев и прочих приключений, Варнава ушел. Он чувствовал, что, наконец, может всерьез заняться тем, чего жаждал с тех пор, когда встретился с Истинной Божественностью — найти Ее источник и добыть для себя, чтобы исчезло мучительное чувство ничтожности и неполноценности, чтобы самому стать Богом.

Прощался с Сунем на том месте, где впервые увидел его. Сделал четыре земных поклона, опустив голову, ждал напутствия. Но Сунь молчал. Варнава подумал вдруг, насколько шифу одинок. За все время ученичества он ни разу не видел его подданных-обезьян, его друзей, не говоря уж об учителе. Словно все они оставались лишь персонажами книги, тогда как Сунь перешел с ее уютных и веселых страниц в неподатливый мир Древа.

Шифу поднял руку и в ней вырос великолепный стальной посох с золотыми кольцами (позже Варнава убедился, что и кольца, и надпись проявляются лишь в этой Ветви).

— Возьми, Мао, — произнес он. — Это тебе.

— Я не смею, учитель, — запротестовал Варнава совершенно искренне — для него драконий посох и мастер Сунь были суть вещи нераздельные.

— Я приказываю, — сурово произнес Сунь. Он редко бывал таким, но когда был, каждое его слово звучало весомее грохота упавшего в пропасть валуна. — Он мне больше не нужен. Столетиями я постигал Путь, и думал, что вот-вот достигну просветления. Но недавно я осознал, что мне столь же далеко до него, сколь и в то время, когда я глупой обезьяной скакал со своими сородичами по этим лесам. И я решил удалиться навсегда. Мои друзья оставили меня, боги, которые в свое время дарили меня милостью, давно не общаются со мной. Врагов у меня почти не осталось — я убил их этим посохом. Больше я не хочу убивать. Я монах и не могу отказаться от своей кармы. Поэтому навеки скроюсь от мира в пещере. Ты мой последний ученик, я передал тебе все, что знаю. И я рад, что это был именно ты, Мао. Иди, Маленький Кот. Волна уходит, волна приходит. Когда-нибудь приходи и ты.

* * *

Эпизод 4

Будучи Избранным Директором сектора Кау-кау, он неожиданно поднял восстание против Конфедерации горнопромышленников. Эскапада была феерически безумна — горняки представляли единственную реальную силу в тысячелетней войной разоренной галактике. Но он верил, что вытянул верную карту, и победил — конфедераты потерпели сокрушительное поражение от объединенной армады нескольких квазигосударств этой части освоенного космоса.

Коронация проходила в хрустальном дворце на одной из райских планет, на берегу ласкового моря, под незлобивым солнцем. Императрица сияла великолепнее навершия его короны из кристалла Вечного льда Дома Вель. Он думал, что, пожалуй, недалек от подлинного могущества, и, кажется, близок к состоянию, называемому Краткими счастьем…

Она погибла лет через триста, отстреливаясь из армейского бластера от атаковавших последний оплот Августейшей семьи бывших союзников. Сейчас он уже и не помнил, каких именно. Он сидел в парадном мундире прямо на окровавленных изразцах пола и смотрел на ее лицо, половину которого обуглил адский жар. Другая, с широко открытым глазом, оставалась совершенно целой, девственно бледной, словно сияющей изнутри. Ворвавшиеся в бастион враги остановились среди изуродованных трупов немногих оставшихся верными юной империи гвардейцев и опустили оружие, склоняясь перед павшим величием. Зря они это сделали — в руках свергнутого Принцепса вырос посох, блеск которого отразил мертвый глаз его супруги. Как же звали ее?..

* * *

Эпизод 5

В эоне Карнавала он стал Королем. Стал почти незаметно для себя, выдвинутый даже не людьми, которые были, в конце концов, лишь приложением к перманентному празднику. Бурное течение Карнавала само выбросило его на самую высь, на невозможно великолепную планету Олимп. Он жил в горных дворцах, где сезоны сменялись по прихоти здешних обитателей, а то и сосуществовали — осень с весной и лето с зимой; где били фонтаны напитков, производящих на человека действие удивительное и прекрасное; где курильницы развеивали ароматы, от которых реальность превращалась в фантастически яркие сны; где толпы чудесных существ во всякое время изящно любили друг друга, и все жаждали стать близким с ним — Королем. Карнавал царил на всем обитаемом пространстве, но стремился сюда, на Олимп, в свое средоточение, где — Король. Олимп был брендом Карнавала, а Король был брендом Олимпа. Он ел, пил, вдыхал, впитывал безумную любовь, которой, казалось, было пропитано и время, и пространство. «Так живут боги», — часто думал он, но мысль уходила так же быстро, как появлялась: ощущения здесь были куда значительнее любой мысли.

Когда давления невероятного счастья уже нельзя было выдерживать, он поднимался на самую вершину высочайшего пика планеты, под прозрачные небеса, и восседал на каменном троне, среди восхитительных на вид и вкус снегов, приятно охлаждавших распаленные тело и душу. Вечность удалась, но на душе почему-то было смутно.

Он понял, почему, лишь когда эон был прерван вторжением Тварей Сохмэт, и пал Карнавал — последняя вспышка Человейника, после которой Предкронье накрыл сгущающийся сумрак конца.