Хозяин дома - [39]

Мгновение они стояли неподвижно, потом Джек стал целовать ее. Губы его были требовательными, поцелуи становились все настойчивей, а руки обхватили ягодицы, крепко прижимая ее, вжимая в свое твердое тело. Элла почувствовала, что Джек хочет ее так же сильно, как она его.

Повинуясь инстинкту, тело Эллы пришло в движение, бедра стали плавно покачиваться в извечном ритме старого как мир первобытного танца любви. Грудь ее, все еще сдерживаемая бюстгальтером, терлась о грудь Джека, и его охватил лихорадочный жар.

Щелчок застежки, и бюстгальтер полетел на пол. Джек обхватил ладонями зрелую тяжесть грудей, большие пальцы потерли напряженные, потемневшие соски, и Элла затаила дыхание, мышцы ее живота сжались в ответ на ласку Джека. С ее губ сорвался стон наслаждения, и ему вторил низкий рык Джека. Господи, как же она его хочет, как же она его любит!

— Да, Джек, да, — простонала она, когда его губы припали сначала к одной груди, потом к другой. Джек сдвинул ее груди вместе, уткнулся лицом в душистую ложбинку между ними, лаская горячим языком нежные холмики. Элле казалось, что она поднимается и летит, плывет по воздуху на волшебном ковре-самолете любви…

Джек подхватил ее на руки и перенес на толстый пушистый ковер перед камином. Опустив Эллу на ковер, он встал перед ней на колени. Лицо его вдруг приняло серьезное, почти торжественное выражение, глаза их встретились, и взгляд Джека проник, казалось, в самую душу Эллы.

— Элла, я тебя хочу, — хрипло пробормотал Джек.

— Прошу тебя, Джек, ну пожалуйста, — простонала она.

Джек смилостивился, склонил голову и взял в рот упругий бутон соска. Губы его жадно сосали, зубы покусывали, а рука тем временем медленно двигалась вниз и остановилась возле верхнего края ее трусиков.

Казалось, эта пауза длится целую вечность. Воздух вокруг Эллы вибрировал от напряжения, а она замерла, не дыша, не смея вздохнуть, когда рука Джека погладила кружевной треугольник и снова остановилась, только один палец скользнул под резинку.

Палец Джека раздвинул кудри и нашел горячую влажную расселину и принялся ласкать ее.

— О Господи, Джек…

Элла беспокойно заметалась. Она закрыла глаза, целиком отдаваясь волшебным ощущениям, по телу ее прошли первые волны дрожи. Доведя ее до грани экстаза — совсем близко и в то же время мучительно далеко, — Джек вдруг остановился, заставляя Эллу страдать от сладкой муки.

— Элла, посмотри на меня, — хрипло потребовал он.

Она подчинилась. Ее глаза сквозь пелену страсти посмотрели в глаза Джека и прочли в них удивление, страсть, любовь. Элла улыбнулась и выгнулась навстречу его руке, побуждая его продолжать. Джек понял намек и громко рассмеялся. Но когда он опустил глаза, взгляд Эллы вдруг упал на фотографию в серебряной рамке, стоящую на каминной полке позади Джека. С фотографии улыбалась Флисс.

Флисс. Элла застыла. Господи, какая же она дура! И когда Джек стал стаскивать с ее бедер полоску кружев, затуманенное сознание вдруг прояснилось, словно озаренное вспышкой.

— Нет, Джек! — Она резко отодвинулась от него.

— Какого черта?.. — На лице Джека промелькнула тень догадки, но он отказывался ей верить. — Да, Элла, да!

Он схватил Эллу за плечи, снова толкнул на ковер и накрыл ее сверху своим телом. Рот его набросился на ее рот с такой голодной, неистовой страстью, что Элле едва хватало сил сопротивляться. Она любит и желает этого мужчину, но именно поэтому она должна сопротивляться, иначе всю оставшуюся жизнь ей придется прожить с постыдным сознанием, что Джек ее использовал.

Ее любимый больше не принадлежит ей, он помолвлен с другой, а ее он просто использует.

Ненавидя себя, Элла чувствовала, что ее сопротивление ослабевает. Она все глубже погружалась в омут страсти, тонула в нем. То, что так хорошо, не может быть неправильным. Оно слишком прекрасно, чтобы быть неправильным. Голос разума умолк, сил сопротивляться больше не осталось, Элла обмякла и открылась перед Джеком.

Но в тот же миг, когда она сдалась, Джек с отвращением оттолкнул ее от себя.

— Черт подери, в чем дело? — требовательно спросил он. Встряхнув Эллу за плечи, он заставил ее сесть; голубые глаза пылали ненавистью.

Элла только покачала головой и, повернувшись, посмотрела в сторону; она была слишком сильно потрясена, чтобы отвечать. Озадаченный Джек проследил за направлением ее взгляда и заметил фотографию. Он тихо выругался, что, впрочем, послужило Элле слабым утешением, и бессильно уронил руки. Чувствует ли он себя виноватым, думала Элла, и если да, то перед кем? Перед ней или перед Флисс? Или он испытывает совсем другие чувства? Может быть, гнев из-за того, что такая малость, как фотография, лишила его удовольствия, которое он чуть было не получил?

Тело Эллы покрылось гусиной кожей. Она села, подтянула колени к груди и обхватила себя руками. Ей стало холодно, и холод шел откуда-то изнутри.

Что она себе навоображала? Любовь? Со стороны Джека была, скорее, похоть. А она… Элла сморгнула слезы. Она совсем стыд потеряла. Даже сейчас ее тело ныло от желания, и мысль, что из них двоих именно Джек не утратил контроля над собой и остановился первым, легла на ее сердце тяжелым камнем.