Хозяин черных садов - [12]

Через несколько минут они появляются у подошвы склона, промокшие до нитки, неузнаваемые. Старший тащит сестру за руку и машет мне изо всех сил. Я открываю им дверцу.

— Вам повезло, что я проезжал здесь. Поднимайтесь, живо! — Из-за дождя, громко хлопающего по железу, приходится кричать во все горло, чтобы было слышно. Мальчишки живо загрузились в кабину. Но малышка ни за что не хочет уходить с дороги.

— Лалала!

Она плачет, глядя в сторону часовни, что у старой деревни, туда, где голубые прожилки молний, похожие на ветви деревьев, освещают небо. Ее намокшее платье липнет к телу, и с каждым рыданием поднимаются две маленькие, как шарики, груди. Младшему брату приходится силой втаскивать ее внутрь.

— Мы потеряли нашу собаку, — говорит он.

Я отвечаю ему, что она наверняка спряталась в лесу и что они найдут ее после грозы. Он, кажется, не слишком в это верит. Малышка продолжает плакать в тишине. Ее волосы цвета ржавчины, приклеившиеся к впалым щекам, оттеняют бледность ее лица. В первый раз я вижу ее так близко, и это правда, что от ее глаз перехватывает дыхание. Они как колодцы с зеленой водой.

Катясь по изрытым дорогам, я не стесняясь могу наблюдать за ней, свернувшейся в комочек возле меня, вжавшейся спиной в дверцу и откинувшей назад голову. Золотая цепочка дрожит на ее белой и длинной шее.

Я вынужден признать, что это красивый ребенок, и я подумал вдруг о тех зараженных деревьях с такой гладкой и такой приятной на ощупь корой, что невозможно устоять перед искушением вонзить в нее ноготь. И тогда черный и гнилой сок брызжет в надрез, заливая руки.

Глава 10

Соседка широко открыла дверь и сделала шаг назад, чтобы дать мне возможность войти. Я ступила на большой половик из волокон кокосового ореха и остановилась, так как с непромокаемого плаща, который я набросила на плечи, стекали капли дождя. Сильный запах сырого молока плыл по коридору. Когда я объяснила ей причину моего визита, госпожа Рашель как будто удивилась.

— Дайте мне ваш плащ, — сказала она, — и проходите в кухню, там тепло, а я позову мужа.

Она оставила меня одну на несколько минут перед шипящей печью. Высокий посудный шкаф из светлого дуба был украшен фаянсовой посудой, той, которая в избытке сверкает на витринах искусственной позолотой, но которой обычно никогда не пользуются. От одного края этажерки до другого гипсовые фигурки, раскрашенные в яркие кричащие цвета, представляли домовых, одетых в красные колпачки: один из них толкал перед собой пустую тележку, другой черпал воду маленьким медным ведерком, третий тащил бочку на своем горбу. На каминной полке в картонных и пластмассовых рамках томились семейные портреты. Лица стариков в ореоле света увлажненными глазами терпеливо взирали на свое потомство. На первом плане молодая негритянка в свадебном платье подставляла щеку юноше в цилиндре. Рядом, поставленные так, чтобы их можно было видеть из любой точки пространства, стояли фотографии двух маленьких метисов с ясными глазками и сверкающими улыбками.

Госпожа Рашель появилась вновь, неся бутылку из обожженной глины, которую она тотчас начала откупоривать с помощью небольшого ножика. Затем она поставила на стол три стакана для ликера. Я увидела входящего господина Симона, который коротко приветствовал меня кивком головы. Не знаю почему, но он скорее напоминал мне моряка, чем земледельца. Он был довольно-таки высокого роста, прямой, как мачта, с неторопливыми скупыми жестами. Большие черные бакенбарды, простроченные серебряными нитями, закрывали его щеки до подбородка. Подвижные зрачки в глубине карих глаз, казалось, перелетали с предмета на предмет, никогда ни на чем не останавливаясь.

Я поблагодарила его за то, что в эту страшную грозу он привез детей домой целыми и невредимыми. Он мне ответил, что был удивлен, когда заметил их внезапное появление на дороге Оллегарда в разгар грозовых вспышек. У него был глубокий неровный голос с резкими перепадами интонаций.

— Счастье, что мой муж там проезжал, — сказала госпожа Рашель. — Тем более что это очень опасное место, я, впрочем, вас об этом предупреждала…

— Поверьте мне, после ваших слов я настоятельно просила их не пересекать холм Оллегард, но вы ведь знаете детей. Говоря им о руинах, оврагах и гадюках, я думала, что могу удержать их. Но я только разбудила их любопытство и вкус к приключениям. Чтобы сбить нас с толку, они сделали вид, что направились к холму Шируль, а сами вернулись к Оллегарду вдоль кромки леса. Поль взял с собой кухонный нож, чтобы защищаться от змей. Теперь он так огорчен…

Госпожа Рашель наполнила стаканы с точностью, которая меня удивила. Трижды ей удалось достичь полных краев, не пролив ни капли.

— Пейте, — сказала она мне, — это вас успокоит.

Я поднесла к губам прозрачный напиток, пахнущий орехами и крапивой.

— Вы нашли вашу собаку? — спросил господин Симон.

— В том-то и дело, что нет. Когда дети вернулись, мой муж хотел отправиться на ее поиски, но из-за дождя не смог уйти далеко. Как вы думаете, эта гроза еще долго продлится?

— Добрую часть ночи, — ответил господин Симон. Но не беспокойтесь, это еще щенок и его, должно быть, напугали удары грома. Наверняка он укрылся где-нибудь в лесу. Я убежден, что вы найдете его завтра.