— Морозец сегодня хорош! — потерев рукавицей лицо, с улыбкой воскликнул Борис Лисицин, заведовавший работами над «Орлом». — А, Михалыч?
— Хорош, — нехотя согласился инженер-моторист, угрюмо поглядывая на суетившихся у двигателя товарищей. — Всё бы тебе улыбу давить, не к месту…
— Нет, Володя, я смурной, как и ты, буду! — легонько хлопнув по плечу коллегу, Борис Иванович с энтузиазмом добавил:
— Сегодня наш день, да погляди ты вокруг — сколько народу собралось! Все последние испытательные полёты прошли успешно, пусть и не без проблем.
— Тяга мала, — покачал головой бывший заместитель главного инженера с мурманского «Ремстроймаша», глядя на «Орёл». — Надеюсь, сегодня лыжи при посадке не повредим, как в позапрошлый раз. Эх, но двигатель слабоват…
— А кто сказал, что мы дорабатывать его не будем? Да и нефти у нас скоро будет достаточно, сам знаешь, — ответил Лисицин и, увидев приближающегося Соколова, снял рукавицу и протянул руку для рукопожатия:
— Начинаем, Вячеслав Андреевич? Мы готовы.
— Готовы? — обратился к мотористу Соколов.
— На этот раз двигатель даст максимум своих возможностей, — всё так же мрачно говорил Владимир Рудаков. — Но бензина мало, да и дряной он, Вячеслав Андреевич.
— Ничего, Владимир Михайлович, скоро будет достаточно, а качество улучшим! — проговорил Соколов. — Пока химики дают, сколько могут. Ну так что, объявляем, мужики?
— Да! — одновременно ответили оба инженера.
Двигатель, установленный на «Орле», чихнул несколько раз, выплюнул пару клубов дыма, после чего завёлся и громко застрекотал, набирая обороты.
Пилотировал биплан единственный на всю ангаро-амурскую державу человек, который имел непосредственное отношение к полётам. Бывший лётчик палубной авиации Иван Погудин, уволенный в начале девяностых со службы, вместе с друзьями и коллегами-горемыками восполнял тягу к вышине в авиаклубе, который располагался в посёлке Мурмаши. Там мурманские авиалюбители частенько летали на дельталёте, а потом им посчастливилось опробовать в небе и «Цесну — 172». На Новую Землю Иван попал так же, как и многие — по знакомству. Случайных людей среди технического персонала экспедиции практически не было. А когда первые энтузиасты взялись за сборку планёра, за расчёты этой конструкции на прочность, Погудина тут же вызвали из Албазина, где он заведовал материальной частью поселка, в Ангарск. Как он только не покалечился за всё это время? Бывало, потеряв на старте управление над машиной — отвалилась тяга от элерона, он влетал в покрытый глубоким снегом берег, ломались при посадке лыжи, было множество других проблем, которые сопровождали нелёгкий путь создания опытного образца машины.
За последние два месяца, в течение которых осуществлялась подготовка к показательному полёту «Орла», не было ни одной аварийной ситуации, кроме повреждения одной из лыж при посадке. Пролетев без единого нарекания контрольные полсотни километров вдоль ангарских порогов, биплан был транспортирован к Ангарску для его официального явления. Более всего летательный аппарат напоминал советский самолёт По-2. Фюзеляж, крылья, воздушный винт и хвостовое оперение у «Орла» были сделаны из дерева, а шасси и костыль — из стальных трубок. Фюзеляж представлял собой четырёхгранную ферму с обшивкой из фанеры. Крылья обшивались шёлковым полотном, выменянным у халхасцев. Против красных звёзд на хвосте и крыльях никто не возражений не имел. Сам лётчик походил на советского пилота времён освоения Арктики — меховые брюки и куртка, на ногах были тёплые унты. Меховая же шапка, под которой находилась облегающая лицо маска с прорезями для глаз, и защитные очки.
Ангарский люд тем временем толпился на западном берегу реки, кто побойчее, спустился на покрытый снегом лёд. Многих детей и подростков заранее привозили из других посёлков — Усолья, Белореченска, Васильево, Новоземельска. Был тут и сын московского боярина Пётр Беклемишев, и сын крестьянский Иван Засурский, и дочь польского шляхтича Мария Вуйтек, и молодой даурский князь Ювеналий Гугударов. И пусть старшее поколение всё также ворчливо и недовольно реагировало на постоянно появляющиеся в их жизни новшества, будь это обязательная военная подготовка со стрельбой или же рекомендации по землепользованию, молодое поколение, будто в пику им, впитывало всё новое, словно губка. Молодёжь стремилась узнать больше, повторить за учителем или наставником, чтобы в итоге встать с ними на одну ступень. Отмечая это, и Соколов, и Радек, и остальные первоангарцы старались передать молодым все свои знания и накопленный ими опыт — ведь пройдёт ещё пара десятков лет, и начнут уходить из жизни те, кто создал державу среди тайги, кто замирил окрестные племена, кто явлением своим в этот мир уже изменил слишком многое. И сегодня люди, которые сменят их и, как надеялись члены двух экспедиций, продолжат великое дело просвещения, находились тут, в ожидании важнейшего события в их жизни.
К берегу Ангары то и дело прибывали повозки из столовых, привозя горячий чай, компоты и пирожки. Атмосфера праздника поднимала людям настроение, заставляла детей дурачиться, но все разом замерли, когда музыка, что гремела из установленных на берегу репродукторов, внезапно смолкла, а оттуда послышался твёрдый голос Соколова:
