Хозяева Москвы - [29]

Ворон цыкнул, на него почти не обратили внимания.

– Я вот что скажу… – начал Гришко.

– Тишина, я сказал, – прошипел сталкер. – Дэн, аномалии?..

– По курсу все чисто.

Группа подходила к повороту на Третий Дорожный. «Ведьмины огни» исчезли, и дорога казалась действительно чистой.

– У меня тоже, – отозвался Хазаров, наконец-то вспомнивший о своем сканере.

– Хорошо, – согласился Ворон. – Только почему тогда меня будто солнышко припекает откуда-то справа?

Денис вздрогнул. Он смотрел только перед собой и совершенно упустил из виду остальное.

– А там аномалия как раз есть, – убедившись, что ничего не грозит людям, он облегченно перевел дух, – но она мирная. В нее только ходить не надо.

– А в какую надо? – тотчас вылез Гришко.

– Ни в какую, – ответил за Дэна сталкер.

– На сканере по-прежнему чисто, – доложил Хазаров.

– Умники, – буркнул Ворон, потом помолчал и добавил: – Оба.

Некоторое время шли молча, пока справа не вырос на удивление чистенький двор. Бетонные дома будто светились. Между ними поблескивала синяя гладь искусственного водоема.

– А вот сюда, государи мои, приглашал меня один мой долгий знакомый. Дома сто тридцать первый и сто тридцать третий, помню как сейчас.

Таблички на зданиях сохранились, но цифры рассмотреть не получалось, хотя они и складывались в нечто похожее на сказанное психиатром.

– Еще один? – хмыкнул Гришко.

– Долгим? – уточнила Тамара.

– Угу, их у меня много. И треть из них, если не половина, – бывшие пациенты, – улыбнулся Хазаров. Кажется, воспоминание было действительно приятным.

– Шизофреники-то? – не поверил Гришко. – Скажи мне, кто твой друг…

– Если найдется абсолютно нормальный хомо сапиенс, его наверняка сочтут психом все остальные, включая и нашу науку. Симптомы психической болезни я могу найти даже у вас.

– Естественно, – буркнул Ворон. – Нормальных людей в Зону не заманишь.

– А вы, значит, возвращали шизофреников в общество? – перевела тему Тамара.

– А я просто возвращал, – согласился профессор. – Неужели вы никогда не беседовали сама с собой, коллега?

– Нет.

– Разыгрываете?..

– Я себя тестировала, – заявила Тамара, – и с полной ответственностью заявляю, что мое психическое состояние соответствует принятой норме.

– Кем принятой? – рассмеялся психиатр. – Боюсь, милая барышня, нормы у нас с вами все же разные.

– По крайней мере голосов я не слышу.

– Вряд ли. Потому что вы действительно производите впечатление нормального человека, пусть и в состоянии стресса. А вот отсутствие внутреннего голоса – это как раз ненормальность. Если ребенок не фантазирует, не придумывает историй или вымышленных приятелей – это отклонение. Если у взрослого отсутствует так называемый внутренний голос – это патология гораздо страшнее, чем голоса в голове.

Голос был мягкий, но сильный. Было в нем нечто такое, что ощущал недавно Дэн. Наверняка Хазаров тоже умел убеждать кого угодно в чем угодно, но словами и интонациями, а не непосредственно забираясь в мысли.

– Да я… – начала Тамара.

– Очень раздражены, что вполне объяснимо. Во-первых, окружающая обстановка душевному комфорту не способствует. Во-вторых, приближающийся цикл.

Девушка ойкнула.

– Так что знакомый? – переспросил Денис. Ему показалось, что это не та тема, которую хотелось бы развивать Тамаре. Ведь, в конце концов, он принял решение защищать ее.

– Он после выхода из клиники пристрастился к рыбалке, – психиатр с удовольствием вернулся к рассказу. – Жил он на юге Москвы и на эти самые пруды пешком ходил. Знатных, я вам скажу, карасей мы с ним таскали…

– Боюсь даже вообразить, в кого эти караси могли мутировать, – заметил Ворон.

– В пираний? – предположил Гришко.

– Или намного хуже.

Группа подошла к тоннелю, и Дэн резко остановился, всматриваясь. Ворон, обогнув научников, встал рядом с ним.

Очередной тоннель на Варшавском шоссе случился благодаря смене мэра и провозглашенной им борьбе с извечными московскими пробками. В результате около двух лет шоссе простаивало – особенно в летние месяцы. Да и после постройки видимого улучшения не достигли.

С пробками справилась Зона. А тоннель теперь существенно осложнял сталкерам жизнь.

– «Радужная борода».

Сталкер кивнул. В полутьме, давно не разгоняемой электрическим освещением, переливались тоненькие нити. Казалось, будто кто-то прикрепил радугу под сводом. Дальше нити истончались, становились блеклыми и белесыми. Над асфальтом колыхались уже и вовсе не заметными – не толще лески, до пола не доставали прилично. При желании перебраться через тоннель можно попросту проползя под ними. Дэну это удалось бы без труда. Впрочем, он почти уже верил в то, что аномалия его не тронет.

«Радужная борода» не убивает и не охотится на живых специально, но не терпит вблизи. Как только к ней приближается что-нибудь живое или даже матрица, она выпускает облачко газа – кислотного и очень едкого. Выдра как-то рассказывал, что «борода» сильно напоминает некоторые виды кораллов – растет себе спокойно, но от врагов защищается. Правда, она еще и питается при этом, потому что сразу за кислотой выстреливают нити и опутывают жертву, впрыскивая яд в уже раздраженную кислотой плоть.