Хождение в Похъёлу - [4]
Каукиварри огляделся и указал на частокол мохнатого елового подроста.
— Лодки, — кивнул он.
Пойкко сбросил заплечный мешок, снял через голову чехол с колчаном и луком и вприпрыжку (откуда силы взялись!) побежал исполнять не высказанное повеление. Исавори остался на месте, прислонившись к дереву.
Мальчик прорвался сквозь колючие заросли и увидел жердяные стойки, на которых покоились три перевёрнутые кверху днищами лодки. Это были самые обычные берестянки, какими обычно пользуются на охоте и для рыбной ловли. Эти лодки, в отличие от больших, вместительных исовен[8], особо не берегут, оставляя на месте промысла. Пойкко обошёл стойки, осматривая лодки. Одна оказалась пробитой, должно быть, кто-то ткнулся на ней в донную корягу. Вторая выглядела старой и потёртой. Сядешь в такую — изо всех швов вода хлынет. Годной показалась только одна лодка, с виду не имевшая явных изъянов. Мальчик ухватился за кожаный ремешок, закреплённый спереди, и осторожно спустил челнок на присыпанную хвоей землю. Он приподнял передний конец лодки, подлез под неё и, выпрямившись, легко понёс её на плечах.
Исавори, тем временем, уже спустился к берегу и поджидал его у самой воды. Пойкко снёс берестянку вниз, с помощью старика поставил её на воду и побежал к лесу за своим оружим. Подхватив за лямку свои (ещё детские) колчан с луком и заплечный мешок, он поскакал обратно, уже забыв про ушибленное колено.
Они быстро погрузились в лодку и старик, усевшийся позади, сильно оттолкнул её копьём от илистого берега. Берестянка стремительно заскользила по гладкой воде к противоположному тенистому берегу. Река была неширокой и, трижды толкнувшись копьём, Каукиварри подогнал её к нависшим над водой кустам. Пойкко хотел было уже вылезти прямо в воду, но старик развернул лодку против течения и уверенно повёл её вдоль зелёной стены ивняка. Вскоре в кустах показался узкий проход, и берестянка, нырнув в него носом упёрлась, в обрывистый берег. Пойкко, нетерпеливо ждавший этого момента, спрыгнул на влажную скользкую глину, ухватился за ремень и выволок приподнявшийся нос челнока на берег. Исавори одобрительно шмыгнул и, сбросив поклажу на покатый склон, ступил на землю. Вдвоём, помогая друг другу, они втянули лодку на обрыв и взгромоздили пузатым днищем кверху на сушила — точно такие же, как и на оставленном берегу. Затем Пойкко спустился с обрыва и подобрал вещи. Закинув тяжёлые мешки и оружие на упругую дерновину и хватаясь за свисавшие корни, он перевалился через бровку обрыва. Взяв вещи, они с исавори углубились в лес.
Через несколько десятков шагов они вышли на небольшую, очищенную от подроста, хорошо утоптанную прогалину. Посередине располагалась глубокая очажная яма, обмазанная глиной. Возле неё громоздился изрядный запас дров. На обломанных сучках ближней к очагу ели, отмеченной намо, были развешаны берестяные кузовки, воронки, чаши и короба для всевозможных нужд останавливающихся здесь рыбаков и охотников. Серыми ошметьями свисали старые попорченные сети, усохшие от постоянного воздействия влаги и солнца мешочки, связки рассыпающихся трав, драная обувь из рыбьей кожи, чья-то давно забытая рукавица, огромная щучья голова и берестяная маска подводного хозяина с большими красными полукружьями над прорезями глаз и обведённым такой же полосой ртом. За очагом, вдоль кромки утоптанной площадки, стояло несколько кувасов, крытых корьём, кусками бересты и лапником. Часть из них недавно была подлатана, другие же находились в разной степени запустения. Видимо, ими не пользовались аж с прошлого лета. На торчащих из кровли шестах болтались связки защитных амулетов, связанные рябиновые веточки и тонкие скрученные берестяные полоски, на которых обычно выцарапывают знаки обращённых к богам молитв.
Каукиварри смело, по-хозяйски, пересёк центральную площадку, подошёл к одному из подновлённых шалашей, заглянул в него, сгрузил на пороге поклажу и распрямился, уперев кулаки в поясницу.
— Тяжко ходить старому! — с унылой улыбкой протянул он и поманил Пойкко пальцем. — Здесь и заночуем.
Он заботливо посмотрел на подходящего мальчика, и в его глазах вспыхнул огонёк участия.
— Ты-то как?
Мальчик проскользнул мимо него и лишь едва заметно кивнул, как бы говоря, что у него всё в порядке. Он опустил ношу возле старика и, стараясь казаться бодрым, стал ходить вокруг, с неподдельным любопытством разглядывая охотничий лагерь.
За кувасами располагались сушила для рыбы. Сейчас перекладины были пусты, если не считать одинокой крохотной пташки светло-жёлтого окраса, которая прыгала туда-сюда, перепархивала с жерди на жердь, чёрным глазом посматривая на двуногих пришельцев, нечаянно или намеренно потревоживших её. При приближении Пойкко птичка звонко пискнула и упорхнула. Пойкко посмотрел на проглядывающее сквозь прорехи в еловых кронах голубое небо, прищурился от игры солнечных бликов, затем опустил глаза и проморгался от выступивших слёз. Нечаянно взгляд его упал на странно выступавшие позади сушил из зелёного моха обрубки древесных стволов. Продолжая вглядываться в них, он неуверенно пошёл вперёд. Все они были разной высоты, некоторые едва доставали до пояса взрослому человеку, другие были выше головы. Одни, образовывая тесный ряд, скопом завалились на одну сторону, в то время как другие, более длинные, беспорядочно торчали как попало.
Первое в своем роде полное исследование Балтики как интереснейшего региона: взлет и падение величайших династий, драматические события, связанные с такими городами, как Санкт-Петербург, Стокгольм, Копенгаген, Гданьск, Ревель (Таллин), Рига и Мемель (Клайпеда), изменения, которые повлекло за собой новое мышление эпохи Просвещения, развертывание угрозы наполеоновской Франции и последствия Первой мировой войны и русской революции. Издание снабжено черно-белыми и цветными иллюстрациями, а также генеалогическими древами правящих династий и хронологическими списками событий. «Моей целью было дать общее представление об истории Балтийского региона, который объединяет различные земли, принадлежащие сейчас Швеции, Дании, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, Польше, России, Белоруссии и Германии, через жизни сформировавших ее людей.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.