Хождение по трупам - [27]

Да ладно, что упрекать хорошего человека…

Уже подойдя к воротам, думаю вдруг, что, может, это хитрый Ленчиков маневр, направленный на то, чтобы выманить меня из дома, из которого я давным-давно не выхожу. Но слишком глупый ход — да и невыгодный. Убивать меня рано, я пока денег не отдала — да и камеры пасут все вокруг, засветиться ничего не стоит, хотя, бесспорно, можно угнать машину “Федерал экспресс”, стреляя из нее. Да нет, даже для такого быка, как Ленчик, это глупость.

Извлекаю письмо — ящик так устроен, что опущенная с улицы корреспонденция оказывается на моей территории, — и так же медленно иду обратно, вертя в руках конверт с обратным нью-йоркским адресом, точнее, с адресом нью-йоркского аэропорта “Кеннеди”, откуда письмо и было отправлено. “Может, это Юджин? — спрашиваю вдруг себя. — Юджин, прилетевший в Нью-Йорк и извещающий меня, что через несколько часов будет здесь?” И надежда вспыхивает внутри, и уже готова надорвать конверт при помощи ногтей. Но тут говорю себе, что это, во-первых, несолидно, для вскрывания писем у меня есть в кабинете изящный ножик, а во-вторых, если я разорву его сейчас поспешно и окажется, что письмо вовсе не от Корейца, а от Яшиного адвоката, слишком велико будет разочарование, а у меня и так отрицательных эмоций выше крыши. К тому же такое явное проявление эмоций не в моем стиле: эмоции скрывать надо даже от себя самой, контролировать и не давать им волю. А то слишком далеко можно зайти — туда, откуда обратной дороги уже не будет.

И удерживаю себя, и так же неспешно дохожу до кабинета, и красивый ножик от Картье без труда вспарывает плотный картон. И убеждаюсь, что торопиться и в самом деле не стоило. Потому что на выпавшем листке уже знакомые, вновь на принтере отпечатанные слова:

“Завтра. 15.00. Там же”.

И не менее знакомая приписка:

“50 000 000 $”…

А потом опять пьяное забытье и ощущение того, что капкан захлопывается, что сжимаются вокруг стены. Вспомнился аттракцион в Диснейленде, сделанный по мотивам приключений Индианы Джонса. Мы как раз вместе с Корейцем там были, отстояв огромную очередь, вроде тех, что, по преданию, отстаивала за туалетной бумагой в советское время моя мама, — и, хотя много было разных неожиданных и даже пугающих сюрпризов, один запомнился особенно ярко, тот самый, который сейчас напоминал мне нынешнее мое положение.

Ехали мы по узкому тоннелю, и вдруг выкатился нам навстречу огромный каменный шар, набирающий скорость, и сворачивать некуда, и протиснуться мимо него нереально. И было такое ощущение — вполне реальное, хоть я и знала, что это аттракцион, — что он вот-вот раздавит нас. Но в последний момент перед столкновением мы вдруг провалились под землю, скользнули в дыру по незаметно проложенным рельсам, и шар прокатился прямо над нами, едва не задев; я специально смотрела, подняв голову, не в силах оторвать от него глаза и не веря в счастливое избавление. Вынырнули мы уже на другом уровне, и мне показалось, что оборвалось все внутри, и в себя пришла не сразу — только после того, как по твоей методике сделала несколько глубоких вдохов, хотя воздух в легкие проходил с трудом.

И сейчас все было так же. Вернее, почти так же: я, как и в аттракционе, ехала вперед, и навстречу мне шар выкатился, приближаясь и увеличиваясь в размерах, и поздно и бессмысленно было давать задний ход, и некуда было сворачивать. А он все рос и рос на глазах, заслоняя все вокруг, пряча небо, — вот только не было спасительного люка, в который можно было нырнуть в самый последний момент, счастливо избежав опасности. Не было его, и шар катился на меня, обещая в ближайшее время — через секунду, минуту, полчаса — раздавить. Проехаться по мне, вмяв меня навсегда в землю или размазав по ней — и продолжать катиться дальше. А шары здесь и сзади и спереди — с одной стороны Ленчик, с другой — ФБР.

Вспомнились вдруг наши с тобой разговоры — выражаясь высокопарно, о возможности отдельной личности влиять на собственную судьбу. Я всегда была уверена, что быть тому, что будет, — и только от тебя узнала, что это буддистский постулат. Ты же, этот самый постулат признавая, считал все же, что от судьбы уйти можно — и знал, что противоречишь сам себе, но продолжал противоречить, и я понимала, что нелегко гордому и сильному человеку признать, что все в руках случая.

Уже после твоей смерти, когда проводила в Москве операцию “Кронин”, я осознала, что, как и ты, и разделяю это постулат, и отрицаю его, и тоже противоречу сама себе: зная, что все решит случай, одновременно прилагаю максимум усилий к тому, чтобы случай этот был для меня счастливым. И пришла к выводу, что это не противоречие, а гармония — Бог, считай судьба и случай, помогает тому, кто помогает себе сам.

А сейчас с каждым днем боролась я все менее и менее ожесточенно. Начала классно, наняв Ханли, и выяснив все про Ленчика, и дергая и напрягая Ленчика в ходе переговоров, и заманив в бордель и засняв там на пленку спецагента ФБР, и решив переспать с конгрессменом, дабы получить компромат на него. И продолжила классно, убедив Ханли найти киллера и с ним договорившись.