Хотеть - значит мочь - [2]

Игорь подчинился, и гравиплощадка понесла его через коридоры и транспортные шахты в зону жилого комплекса. За время этого бесшумного стремительного полета он понял, насколько громадна станция, издали похожая на сверкающую алмазную брошь.

Перепланировав по своему вкусу каюту, так что она превратилась в точное подобие охотничьего домика в Саянах, где он прошлым летом провел три восхитительных недели, набрав на пульте лаконичную, всего из двух слов программу – «послерейсовый отдых», Игорь переоделся и вышел для первого ознакомления с обещанными удобствами жизни.

Еще издали он увидел, что дубовая резная дверь кают-компании приоткрыта, и из-за нее на пол коридора надает серый пасмурный свет и доносится негромкий и непонятный шум. Ростокии перешагнул высокий порог и остановился, пораженный.

То, что кто-то из прежних гостей станции оставил включенным фантомат, было странно, но не очень. Как и сама фантограмма – туманная и дождливая перспектива парижской улицы конца XIX века. Мало ли у кого какие вкусы. А вот то, что буквально в пяти шагах, на веранде, прикрытой от дождя полосатым тентом, сидел человек – живой человек, отнюдь не фантом, Игоря потрясло. Откуда он тут, если станция столько лег на консервации? Одет человек был тоже странно – в мешковатый пятнистый костюм и коричневые высокие ботинки на толстой подошве, сидел он за столом, накрытым для торжественного ужина, судя по обилию. хрусталя, фарфора и свечам в серебряных шандалах. Все остальное пространство веранды занимала громоздкая видеопроекционная установка с трехмерным экраном, а по полу и креслам разбросаны груды голографических информкристаллов, развлекательных и учебных видео-блоков, рулоны гипнограмм. В воздухе пахло дымом, влажной пылью, и звучала тихая тревожная музыка. А шум, который Игорь услышал из коридора, производили подковы лошадей и колеса движущихся внизу экипажей. Не меньше минуты Ростокии стоял в некоем оцепенении, пока сидящий человек, ощутив чужой взгляд, не передернул плечами и не обернулся. У него было загорелое и обветренное лицо, короткие светлые усы, цепкий и пронзительный взгляд. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом незнакомец улыбнулся и встал. Игорь отметил, что ростом он повыше него, и крепкого сложения. Но что же на нем за наряд?

– Так… Этого можно было ожидать… – первым прервал немую сиену незнакомец. Говорил он медленно со странным акцентом. – Ну, раз так – с приездом. Прошу к столу, – он сделал приглашающий жест.

– Будем знакомы. Лобанов. Юрий, – и протянул руку для пожатия. Игорь назвал себя. Лобанов кивнул, будто имя гостя ему что-то говорило.

– Прикажете шампанского? – И, не ожидая ответа, наполнил высокие хрустальные бокалы. Игорь подумал, что его новый знакомый использовал возможности синтезаторов на полную мощность – стол был сервирован с размахом, далеко превосходящим средний уровень.

– Ну, за знакомство, как говорится.– Лобанов прикоснулся краем своего бокала к бокалу Игоря.

Напиток оказался холодным и приятным на вкус. Чтобы синтезировать такой, нужно обладать очень отчетливым и сильным воображением.

– Надеюсь, вы оказались здесь не в результате какой-нибудь катастрофы? – спросил Лобанов спокойно и даже безразлично, но в глазах его Игорь уловил тревожное ожидание.

– Как вам сказать… Для моих планов это действительно была катастрофа…– и довольно подробно изложил обстоятельства своего здесь появления.

Лобанов дослушал и коротко рассмеялся:

– Ну-ну… Все тот же сон… – сказал он непонятно.

– А вы? – спросил Игорь.– Вы почему здесь? О вас информатор ничего не сообщал…

– Да и странно было бы, если б сообщил. Моя история гораздо трагичнее и… увлекательнее вашей, осмелюсь заметить. Не знаю, стоит ли и рассказывать. Не поверите… Впрочем, в ваше время в ней, может, и разберутся…

– В наше? – И тут Игорю вдруг стало понятно все. Как он сразу не догадался? Один из кораблей древности, из тех, что пропадали без вести, совершил прыжок через пространство-время и вышел к станции. А Лобанов, возможно, последний уцелевший член экипажа…

То-то он и спросил насчет катастрофы. У Ростокина захватило дух. Открывались грандиозные перспективы. Интервью с гостем из прошлого, цикл статей, возможно – книга. Разумеется, в соавторстве с Лобановым…

– Конечно, в ваше… – просто сказал Лобанов. – Мое время осталось… – он махнул рукой в сторону затуманенного силуэта Эйфелевой башни.

– С какого вы корабля? С фотонного? XXI век?

Лобанов в ответ вновь коротко рассмеялся, но веселья в его лице не было.

– Стандартно мыслите, Игорь, не в обиду будь сказано. Все куда как необычнее… А вот это у вас хорошо, – без связи с предыдущим сказал Лобанов, обводя рукой и стол, и все окружающее. – Любые потребности удовлетворяются незамедлительно. В общем, если вы располагаете временем, я позволю себе занять ваше внимание… Итак… Да, кстати, вы с историей более или менее знакомы? Историей XX века, в частности, второй его половины?

– Знаком, конечно. В университете изучал. Экзамен сдавал. Как сейчас помню: «XX век – эпоха великих революционных преобразований…»

– Ну? И что получили? – искренне заинтересовался Лобанов.