Хосе Рисаль - [2]

Шрифт
Интервал

. В ходе семивековой реконкисты — отвоевания у арабов захваченных ими испанских земель — сложился дух воинствующего католицизма, провозглашавшего, что весь мир должен быть приведен к покорности папе и обращен в католичество: завоевание и обращение полагалось одним и тем же богоугодным делом, одно оправдывалось другим. Испанцы считали себя избранным народом, призванным утвердить власть креста над всей землей.

Это свое призвание они воспринимали как зев бога, а когда люди убеждены, что их ведет бог, их трудно остановить. Никто в Испании не возражал против завоеваний, и лишь немногие осуждали крайности, которыми эти завоевания сопровождались. К числу последних принадлежал Бартолóме де лас Кáсас, который так говорил о своих соотечественниках — конкистадорах: «Более жестоких и безбожных скотов, более заклятых врагов рода человеческого еще не видала земля». Но и он не сомневался в праве Испании на захваты.

А они осуществлялись во имя «бога, короля и золота», и для многих на первом месте стояло золото. Эпоха Великих географических открытий была эпохой первоначального накопления капитала. Конкистадоры устремлялись на поиски новых земель в надежде найти там золото, но сама потребность в нем вызывалась развитием товарно-денежных отношений, требовавших все больше средств обмена. И золото не задерживалось в Испании — оно устремлялось туда, где капиталистические отношения, капиталистическое производство были более развитыми — в страны Нижней Европы, в Англию. Как горько заметил испанский историк, Испания служила лишь «мостом, через который проходили сокровища Америки, чтобы обогатить другие страны».

Далекие острова, отделенные от Испании двумя океанами (куда ни плыть — на запад или на восток), были небогаты. Жадные авантюристы искали золото или пряности, но ни того, ни другого не было там в сколько-нибудь значительных количествах. Их не устраивали прибыли, извлекаемые из труда филиппинцев. Конкистадоры на Филиппинах считали себя обделенными по сравнению с более удачливыми конкистадорами в Новом Свете. И они грабили, убивали непокорных. А монахи отпускали грехи. Служители культа хлынули на Филиппины целыми полчищами. Для умонастроения первых испанских поселенцев на Филиппинах показателен мемориал, который они в 1581 году, то есть через 16 лет после захвата островов, направили Филиппу II. В нем говорилось: «Мы служили во время завоевания и умиротворения этих островов. Мы служим и сейчас — кто 10 лет, кто 12, а кто и 15. Единственная субсидия, которую мы получили, была дана нам для снаряжения чиновниками казначейства вашего величества. Скоро она была истрачена на умиротворение туземцев, и нам пришлось грабить их и облагать разными повинностями, чтобы выжить, тем самым отягощая нашу совесть».

Главным представителем метрополии в колонии стал монах. «Когда мы говорим о Филиппинах, — писал впоследствии Хосе Рисаль, — необходимо прежде всего сказать о монахе, потому что монах везде — начиная от колониального аппарата и кончая хижиной бедняка». Не случайно Филиппины считали не просто колонией, а своеобразным теократическим образованием.

Четыре ордена — августинцы, францисканцы, иезуиты и доминиканцы (позднее появились августинцы-реколеты) — фактически поделили между собой архипелаг и скоро превратились в крупнейших феодальных эксплуататоров. Даже те из них, которым их собственный устав предписывал обет бедности, скоро обзавелись земельными владениями. Испанские монахи, как говорили в то время, «самый отсталый и реакционный продукт самой отсталой из старых наций в Европе», и в XIX веке господствовали на островах. Заметим, что в провинциях, в которых в 1896 году вспыхнула национально-освободительная антииспанская революция, 42 процента земель принадлежали орденам, и монах был самой ненавистной фигурой в глазах филиппинцев.

Собственно, по церковному праву монахи не должны были печься о душах обращенных в христианство филиппинцев — на «черное духовенство» (монахов) возлагалась лишь задача обращения, а затем забота о прихожанах переходила к «белому духовенству» (священникам). Однако вплоть до конца испанского колониального господства именно монахи возглавляли приходы. Для укрепления своей власти они ловко изобретали идеологические обоснования. В самом начале испанского владычества некий иезуит писал: «Их неразумие мешает им понять всю глубину нашей святой веры. Они плохо выполняют свои христианские обязанности, и их надо удерживать в вере страхом сурового наказания и управлять ими как детьми». А в самом конце испанского владычества последний испанский архиепископ Манилы заявлял, что филиппинцы «абсолютно не имеют характера», что у них «недостаточно умственных способностей, чтобы переваривать сколько-нибудь абстрактный вопрос», что «благоразумие и предусмотрительность им неведомы», что, «как только они покидают ученое общество, они тут же забывают все, что выучили», и даже что «в их любви к детям более звериного, нежели человеческого». Для испанцев филиппинцы были простой принадлежностью фауны архипелага, которые годились лишь для тяжелой работы.


Еще от автора Игорь Витальевич Подберезский
Сампагита, крест и доллар

Книга посвящена жизни филиппинцев, их обычаям, культурным ценностям, психологии. Особое внимание уделено проблеме взаимодействия филиппинской культуры с испанской и американской, показан ущерб, причиненный колониализмом духовной жизни страны.


Ник Хоакин: художник и мыслитель

Вступительная статья к  избранным произведениям филиппинского англоязычного прозаика, драматурга, поэта и эссеиста Ника (Никомедеса) Хоакина.


Рекомендуем почитать
Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода

Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Натали Палей. Супермодель из дома Романовых

Необыкновенная биография Натали Палей (1905–1981) – княжны из рода Романовых. После Октябрьской революции ее отец, великий князь Павел Александрович (родной брат императора Александра II), и брат Владимир были расстреляны большевиками, а она с сестрой и матерью тайно эмигрировала в Париж. Образ блистательной красавицы, аристократки, женщины – «произведения искусства», модели и актрисы, лесбийского символа того времени привлекал художников, писателей, фотографов, кинематографистов и знаменитых кутюрье.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.


Полпред Назир Тюрякулов

Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.


На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 1

Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Есенин: Обещая встречу впереди

Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.


Рембрандт

Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.


Жизнеописание Пророка Мухаммада, рассказанное со слов аль-Баккаи, со слов Ибн Исхака аль-Мутталиба

Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.


Алексей Толстой

Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.