Хосе Марти. Хроника жизни повстанца - [93]
9 мая они вышли в долину Кауто, самой большой кубинской реки. Потоки воды, мутные и бурлящие после первых весенних дождей, неслись к морю, сжатые глинистыми обрывами. Марти вспомнил, как в «Сан-Пабло» он писал стихи о «седом Кауто»: «Повсюду бурь раскаты и наших пушек гром».
А теперь здесь, неподалеку от Кауто, сражались отряды храброго бородача генерала Бартоломе Масо. Марти отправил к нему ординарца: «Не могу продолжать путь, не увидевшись с вами во имя единства, для которого созрела наша революция».
В ожидании Масо Гомес приказал разбить лагерь у местечка Дос-Риос[58], где в Кауто впадает извилистая Контрамаэстре.
Уже месяц Марти дышал воздухом восставшей Кубы. Уже месяц, несмотря на протесты и просьбы, его называли президентом.
— Уж лучше называйте меня генералом, — шутливо сказал он Гомесу.
— Генералом? — переспросил Гомес и хитро прищурился. — Представь себе, Пепе, генерала, и притом весьма недурного собой. Он ловок, воодушевлен, его мачете всегда наготове. Он хороший генерал. А теперь представь себе его президентом. Я не знаю, что случается с генералами, когда они становятся президентами, но один мой ученый друг говорил, что они портятся…
Проходили дни, а Масо все не было. Томясь от бездействия, Гомес водил свой крохотный отряд в рейды по окрестностям, устраивал завалы из пальм на дорогах, выпускал из загонов брошенный хозяевами скот.
Марти не мог сидеть на коне — скитания по горам разбередили старые, оставшиеся еще с каторги раны. Когда шел дождь, он работал в старом дощатом домике, сидя у единственной обитой цинковыми листами стены, — в щели трех других стен немилосердно дуло. В ясные вечера он просил ординарца привязывать гамак под деревьями.
Когда лагерь стихал, он втыкал в землю возле гамака длинную палку и бечевкой приматывал к ней серную свечу. Пальмы шелестели, и звезды, помаргивая, смотрели на Дос-Риос сквозь разрывы в синих ночных облаках. Не спали только дозорные. В эти тихие часы Марти писал.
Вечером 18 мая, прислушиваясь к далекому эху выстрелов, он начал письмо Мануэлю Меркадо в Мехико:
«Дорогой брат мой!
Наконец-то я могу написать вам… Каждую минуту я могу погибнуть за родину, пасть, выполняя свой долг. Я знаю, в чем он состоит, и у меня хватит мужества выполнить его до конца. Мы должны добиться независимости Кубы, иначе Соединенные Штаты захватят Антильские острова и отсюда обрушатся на земли нашей Америки. Все, что я сделал до сих пор, и все, что мне еще предстоит совершить, — все для этого…
Путь к аннексии стран нашей Америки жестоким, агрессивным и презирающим нас Севером… следует преградить во что бы то ни стало, и мы, кубинцы, загораживаем его своей грудью…
Эта война началась вовремя; даже если все враждебные силы открыто выступят против нас, все равно еще не поздно помешать аннексии Кубы Соединенными Штатами.
В сельской местности мы, вне всякого сомнения, хозяева положения. У ворот городов мы или одерживаем победу, или наша армия вступает в город торжественным маршем под ликующие возгласы народа, охваченного энтузиазмом, граничащим с благоговением. Мы следуем к центру острова. Там я сложу перед революцией, которой помог разгореться, полномочия, данные мне эмиграцией и признанные в стране, ныне эти полномочия должны быть возобновлены собранием делегатов кубинского народа, то есть вооруженных революционеров. Революция требует широкого и полного республиканского представительства.
Вы знаете меня. Я буду защищать только то, что гарантирует победу революции и служит ей. Я сумею стать рядовым и не почувствую от этого никакой обиды, ибо буду знать, что идея моя жива…»
На рассвете сквозь шелест листьев донесся дробный перестук копыт. Из-за рыжего прибрежного бугра с факелами в руках вылетели всадники в пальмовых сомбреро. Марти отложил письмо и встал навстречу генералу Масо, лихо осадившему породистого жеребца.
А в это время, словно гигантская мохнатая гусеница, к Дос-Риос подползала ощетинившаяся штыками колонна испанских войск полковника Хименеса де Сандоваля. Полковник поднял колонну с бивака еще затемно, и в ту минуту, когда Марти обнимал Масо под приветственные крики четырехсот мамби, испанцев отделял от Дос-Риоса всего двухчасовой марш-бросок.
После завтрака Гомес выступил с маленькой речью, уступив место Масо. Марти говорил последним, и легкие утренние лучи солнца освещали сотни взметнувшихся рук с мачете.
— Вива президент! Вива Марти!
Он кончил речь, но крики не смолкали. И только когда чуть в стороне сухо треснул пистолетный выстрел, вдруг наступила напряженная, сдавленная и пугающая тишина.
Стрелял Борреро. Он разрядил пистолет в воздух, потому что прискакавший из-за Контрамаэстре гуахиро сообщил о появлении врага. Испанцам удалось снять оставленных Гомесом дозорных и подойти к лагерю вплотную. Через минуту из-за реки донесся звук пушечного выстрела. Гомес прыгнул в седло.
— Борреро, ты со своими людьми обходишь их пушки по оврагу справа! Масо, ты остаешься в центре, вместе с Марти! Остальные — за мной!
Испанский авангард был смят и изрублен тяжелыми мачете успевших вскочить на коней повстанцев. Но этот успех не решил боя. Построившиеся в несколько каре испанские пехотинцы посылали залп за залпом вслед рассыпавшимся по долине всадникам. Белый дым стелился над Дос-Риосом. Силы были слишком неравны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед Вами история жизни первого добровольца Русского Флота. Конон Никитич Зотов по призыву Петра Великого, с первыми недорослями из России, был отправлен за границу, для изучения иностранных языков и первый, кто просил Петра практиковаться в голландском и английском флоте. Один из разработчиков Военно-Морского законодательства России, талантливый судоводитель и стратег. Вся жизнь на благо России. Нам есть кем гордиться! Нам есть с кого брать пример! У Вас будет уникальная возможность ознакомиться в приложении с репринтом оригинального издания «Жизнеописания первых российских адмиралов» 1831 года Морской типографии Санкт Петербурга, созданый на основе электронной копии высокого разрешения, которую очистили и обработали вручную, сохранив структуру и орфографию оригинального издания.
Татьяна Александровна Богданович (1872–1942), рано лишившись матери, выросла в семье Анненских, под опекой беззаветно любящей тети — Александры Никитичны, детской писательницы, переводчицы, и дяди — Николая Федоровича, крупнейшего статистика, публициста и выдающегося общественного деятеля. Вторым ее дядей был Иннокентий Федорович Анненский, один из самых замечательных поэтов «Серебряного века». Еще был «содядюшка» — так называл себя Владимир Галактионович Короленко, близкий друг семьи. Татьяна Александровна училась на историческом отделении Высших женских Бестужевских курсов в Петербурге.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.