Хоровод - [4]

Анна не вмешивалась в застольную беседу. Для шотландцев ее знатность не имела значения, и она не чувствовала никакого превосходства над ними. Для них Анна оставалась чужой, и не просто чужой, а чужестранкой, ее старались не замечать. Она была для них все равно что китайская принцесса, далекая, непонятная, ненужная. Ее кормили, поили, одевали, ничего не ожидая взамен, ни платы, ни благодарности, ничего. Если бы она осмелилась вмешаться в их разговоры с каким-нибудь советом, мнением, они бы, наверное, согласно покивали головами, поулыбались и тут же забыли.

Любимым праздником горцев был Бельтан — Праздник Костров, отмечавшийся в первый день мая. Накануне все собирались вместе, самозабвенно танцуя, веселясь, влюбляясь. От Анны не укрылось, что Элисон уже не первый раз многообещающе улыбалась Джоку. От такой откровенности и непосредственности Анне стало не по себе.

Графиня не переставала удивляться Макнабу, который относился к выходкам своей паствы как к должному. Да и сам он не очень-то выделялся на фоне своих прихожан. Судя по сосредоточенному виду, он собирался приурочить мессу к языческому празднику, будто на свете не существовало ни Папы, ни архиепископа. Неизвестно, было ли это невежеством или, напротив, он слишком хорошо разбирался в этих людях. Как-то Анна напомнила ему про обет безбрачия. Он страшно удивился и ответил, что все здешние священники имеют семью. В дословном переводе его собственное имя означало «сын настоятеля», оно пришло от кельтских аббатов из Северной Шотландии. Его латынь оставляла желать лучшего, Анна подозревала, что он говорил на странной смеси латинского, гэльского и кельтского языков. Исполнив свой долг, Макнаб с облегчением присоединился к празднеству. Лицо его сияло.

Гости разошлись, но Анна и Джок еще долго не вставали из-за стола. Элисон тоже осталась сидеть, не сводя с Джока влюбленных глаз.

— Иногда лучше склонить голову, чем совсем лишиться ее, — глубокомысленно изрек Джок. Он тоже был чужаком, пришедшим с юга, из-за Шевиотских холмов. Но среди горцев Джок, в отличие от Анны, пользовался уважением, к нему прислушивались, с ним советовались. О его сверхъестественных способностях говорили почтительным шепотом.

— Давайте сходим в церковь, я хочу послушать, что будет говорить этот новоявленный реформист.

Анна с горечью вспомнила, какими варварскими методами насаждалась реформистская вера на севере Англии, сколько горя пришлось хлебнуть ее родному Нортумберленду.

Джок покачал головой.

— Да, насчет песен и танцев, тут он, конечно, загнул, а вот про женские обязанности — это интересно. — Он лукаво посмотрел на Анну. — Неплохо вечерком сидеть и попивать кларет[4], пока твоя милашка стряпает печенье.

Анна хитро улыбнулась в ответ.

— Зато всю неделю мужчины должны работать. Да и вообще этот священник оставил вам не так уж много развлечений. Ни выпить в субботу, ни поиграть в футбол в воскресенье, ни отдохнуть после этого в страстной понедельник, никаких праздников. Так что вам не позавидуешь, — закончила она с притворным вздохом. Шотландский календарь чуть ли не наполовину состоял из праздников. Похоже, что Армстронги никогда не утруждали себя работой, мелькнуло в голове у Анны.

— Да, ничего хорошего от него ожидать не приходится. Анна печально задумалась.

— Этот человек внушает мне страх. Джок мягко взял Анну за руку.

— Милая, так и времена сейчас пошли страшные. Не только Эллиоты, но и некоторые из Армстронгов продались Елизавете, набив свой кошелек блестящими монетами. Враги окружают нас со всех сторон, Аеннокс — в Хермитадже, англичане — в Хьюме и Фаст Касле.

Анна знала, что граф Сассекс огнем и мечом прошел по Тевиотдейлу, камня на камне не оставив. Опасность подстерегала ее повсюду, у нее не осталось даже крохотной лазейки. Друзья Керры из Фернихерста тоже вынуждены были скрываться, как и Баклех со своими людьми. Шотландцы, жившие в долинах, изнывали под гнетом лорда Сессфорда и сторонника Елизаветы герцога Леннокса. Шотландия истекала кровью гражданской войны, а Анна оказалась на стороне проигравших. Ей некому было доверять, кроме Джока и язычников с гор.

Казалось, Джок уловил ход ее мыслей, он видел, что Анна цепляется за него, как утопающий за соломинку. Он сильнее сжал ее руку.

— Не бойся, милочка. Как говорится, весна не за горами, Джок, заговорщицки подмигнул Элисон, как бы приглашая ее успокоить Анну.

— Скоро наступит Бельтан, — подхватила она. — А летом всегда все кажется проще.

Анна горько думала о том, что за осень и зиму она лишилась всего — Тома, титула, замков, состояния. Теперь графиня делила соломенный тюфяк с местной служанкой, мечтавшей ночами о воре-оборотне. Что принесет ей лето, как изменится ее судьба, одному Богу было известно. Она лишь спросила:

— А что бывает летом?

— Неужто не знаете? Дни становятся длиннее, теплее. — Джок снисходительно улыбнулся,.словно удивился, что графиня не знает столь простых вещей.

* * *

И если то прельстит тебя,

Приди ко мне, живи, любя.

И с песнями пастуший пляс

Разбудит майским утром нас.

Кристофер Марло (1564 — 1593)

Воскресный день и Майская Ночь

Полгода назад Анна поклялась страшной клятвой, что покончит с собой, если попадет в руки инквизиторов и они будут угрожать ей пытками. Жизнь в изгнании на многое открыла ей глаза, вера окрепла в ней, закаленная в страданиях и лишениях. Анна оплакивала безвозвратно ушедшее прекрасное прошлое, она знала, что его не воротить, что та Церковь, под сенью которой она родилась, выросла и вышла замуж, никогда не возродится.