Хорошо в стране советской жить... - [27]

На его пятидесятилетии, которое он отмечал в июне 1983 года, хирург, делавший операцию сказал, что он никогда не поверил бы случившемуся, если бы не видел опухоль «сидящую» на брюшной аорте своими собственными глазами.

* * *

Июнь 1983 года — сдана летняя сессия четвёртого курса, точнее, почти сдана, так как всем парням предстояло ещё выехать в летние военные лагеря, принять присягу и вернуться в университет, чтобы сдать последний экзамен — на военной кафедре нашего университета. Всё это, конечно, испортило последние летние каникулы. Наши военные лагеря находились на берегу Чёрного моря, недалеко от города Ильичёвска, который «вырос» около торгового морского порта Одессы. Впервые я увидел море, впечатление было необычным, только за месяц военных сборов удалось скупаться в море всего несколько раз. Да и жара стояла ещё та! От природы у меня чрезвычайно белая кожа, и для меня бывало достаточно десяти-пятнадцати минут на Солнце, чтобы сгореть до волдырей и на несколько дней выглядеть, как варёный рак, в прямом и переносном смысле. Данная перспектива не очень меня привлекала и поэтому, искупавшись в море, я немедленно одевал одежду, чтобы предотвратить тяжёлые солнечные ожоги.

С белизной моей кожи связан один забавный эпизод. Когда я проходил медицинскую комиссию для стройотряда, врач, посмотрев на мою кожу, начал внимательно всматриваться в мои глаза. Меня это удивило и на мой вопрос, в чём дело, он с удивлением сказал: «я думал ты альбинос, потому что такая белая кожа может быть только у альбиносов, и я проверял радужку твоих глаз, чтобы убедиться в этом». Наверно он подумал, что я покрасил свои волосы, брови, ресницы, но никаким образом не смог изменить цвет своих глаз, которые от рождения у меня были карие с зеленоватым отливом.

Моя особо белая кожа доставила мне в детстве немало неприятных моментов. Когда ты в воде, то не чувствуешь солнечных ожогов и мальчишкой я часто сильно сгорал так, что моя спина превращалась в сплошную рану, доходило до того, что надетая рубашка так присыхала к моей спине, что её приходилось кому-нибудь силой отдирать от моей спины. Ощущение — не из приятных, должен Вам сказать. Таким образом, знойное черноморское Солнце было не для меня.

В военных лагерях мне было не до экспериментов. После возвращения из лагерей, мы сдали последний экзамен по военке, я его сдал на отлично, как и большинство других экзаменов летней сессии четвёртого курса и отправился домой на время, что осталось от лета. На пятом курсе у нас было очень мало занятий, основное время нам выделялось на написание дипломной работы. Другими словами, у меня в распоряжении было много времени, и я его использовал не только на написание дипломной работы по теме тормозного излучения электронов на границе вакуум-среда, но и на продолжение своих собственных исследований возможностей человека.

Я продолжал познавать совершенно неизвестный мир, мир, который был загадкой не только для меня. Я придумывал всё новые и новые опыты, благо добровольных помощников было много, многим хотелось поучаствовать в чём-то необычном. Ко всему прочему, многие опыты сопровождались весельем по-доброму. Невозможно было удержаться от смеха, смотря на то, как здоровый парень, без видимых причин не может оторвать свою ногу от пола. Наблюдать за его реакцией, удивлением на лице после неудачных попыток оторвать свою собственную ногу от поверхности пола, когда ещё секунду назад эта же самая нога слушалась без всяких проблем… Короче, это надо видеть самому, чтобы понять взрывы хохота случайных и неслучайных зрителей, наблюдавших за происходящим. Причём, покатывались от смеха и сами «жертвы».

Я обнаружил, что на дискретных расстояниях от конкретного человека можно зацепить человека, как на крючок и, например, потянуть на себя, да так, что если это не делать аккуратно, человек может упасть, а если сделать это резко — отлететь в желаемую сторону, как мячик от стенки. Я не доводил, конечно, ситуации до критического уровня, моей задачей не было исследовать возможности нанесения ударов на расстоянии, а изучить возможности дистанционного влияния одного человека на другого (или других). Я изучал методы гипноза, когда человек погружался в гипнотический сон словесным воздействием или только мысленным, или энергетическим воздействием на соответствующие участки мозга, которые я отыскивал сам. Я научился вводить человека в состояние транса без всякого погружения в гипнотический сон, когда человек полностью сохраняет свою индивидуальность, способность адекватно мыслить в отношении всего, за исключением того, что внушалось мысленно или посредством слов. Я не знал, изучал ли кто другой подобное или нет, пришли ли к тем же выводам, что и я — я не знал в то время. Да для меня это и не было важно, для меня было важно разобраться самому, понять природу происходящего для себя.

Возможно, я «открывал» велосипед, возможно, я случайно открыл что-нибудь новое. Для меня это не было важным, важным было только понять, проникнуть и осмыслить суть происходящего. Аналогичное интересовало меня и при лечении людей. Мне было интересно понять, что же из себя представляет живой организм, живая клетка. Как живой организм функционирует, почему и как возникают болезни и как можно восстановить повреждённые органы и ткани до здорового состояния. В результате мне довольно часто удавалось помочь людям в их проблемах со здоровьем. На лечебное воздействие люди реагировали тоже неодинаково. Кто-то реагировал практически мгновенно, кто-то реагировал на следующий день, кто-то — через неделю. Отличалась и скорость протекающих изменений. И опять-таки, скорость восстановительных процессов лежала в довольно широких пределах. И всё это не зависело от того, верит или не верит человек в подобное лечение.